"Петр Бородкин. Тайны Змеиной горы " - читать интересную книгу автора

Приказчик, как заметил хлопоты рудоискателей, хитрую, довольную ухмылку
спрятал в прокуренную бороду. "Это хорошо: орел вьет гнездо - себе крылья
подрезает. Значит, к месту привязан, никуда не улетит... Видно, жениться
Федор надумал".
После этого работные люди по тайному наказу приказчика во внеурочные
часы не раз и не два приходили на помощь. Однажды вроде бы случайно
приказчик сам прибрел к стенам растущего пихтового сруба. Погладил
оструганные, не успевшие поблекнуть от времени стены и к Федору пристал, как
репей к конскому хвосту.
- Для чего такую хоромину затеял? Много ли одинокому, холостому парню
места надобно? Не иначе, жениться надумал. Так оно и есть! По глазам вижу. -
И вслед за этим приказчик сердито забрюзжал: - Пошто, Федор, скрытничаешь?
Пошто взялся дом рубить без совета и согласия старших? Кто я такой в
Колывани? Хозяйские глаза, уши и разум. Говорил ли раньше мне о своем
намерении? Нет. Не годится такое.
Федор осмыслил, что приказчик может чем-нибудь напортить делу, степенно
и учтиво пояснил:
- Хотел тебе сказать, Мокеич, да ты сам вопросом опередил меня. Не
обессудь за промашку.
- Кого же в жены хошь взять? Уж не Белоусову ли Настю?
- Не-е. Дочь Соленого Ивана, - ответил Федор и не заметил, как из груди
приказчика вырвался сдержанный вздох облегчения.
Приказчику за шестьдесят перевалило. Сух, как прошлогоднее
перекати-поле, но костью широк и глаза светятся молодо, по-озорному,
кошачьими когтями царапают душу. Смолоду приказчик стороной обходил женщин,
а как в годы вошел, будто подменили человека. Вот уж истинно: седина в
голову - бес в ребро. Проходу не давал работным девкам, а пуще всего вдовам
молодым да неудачливым женам. Крутил и так и этак, как мышкующая лисица
хвостом, а своего разными путями добивался. Правда, не всегда сходило с рук
гладко.
Случалось, разгневанные работные теряли всякую сдержанность и
старательно выбивали на спине и боках обидчика кулаками дробь под стать
барабанной. После того приказчик надолго ложился в постель. Набожная и
строгая жена-кержачка обильными примочками стирала с кожи мужа пятна густой
синевы.
За битье приказчик не затаивал обиды на работных. Воспринимал как
должное. Месяц-другой ходил тише воды, отворачивал вон скорбную рожу при
встрече с самыми пригожими молодками. Потом входил в прежнюю колею и в
домогательствах становился еще настойчивее.
Колыванские бабы и девки при встрече с приказчиком не выдерживали
взгляда его горячих глаз, скоромной улыбки, испуганно шарахались в сторону.
Потом долго и отменно ругались, истово крестились: "Вынесло лешего на
дорожку! Штоб тебя, охальника, к матушке-земле пригнуло. Твоему грешному
телу на вертеле в жару преисподнем обугляться! Прости меня, господи, за злой
язык мой..."
К Насте приказчик давно приглядывался, да подступа не находил. Знал:
выйди Настя замуж за Федора, тогда поминай, как звали. За кем другим, а за
Федором Настя была бы как за каменной неприступной стеной. У приказчика
давно родилось намерение окрутить Настю с парнем тихого десятка, который не
то что рук, а глаз не поднял бы в Настину защиту. Таявший душой от тайных и