"Игорь Боровиков. Час волка на берегу Лаврентий Палыча " - читать интересную книгу автора

А посему, давай-ка, братец, вздрогнули, еще по одной!... Эх-х!
Хорошо идет!... Щас закушу плавленным сырком La vache
qui rit, что зовется там у нас в России Веселая Буренка.
Итак, продолжим. Значит, о чем, это я тебе только что рассказывал? Ах,
да, о "впервые в жизни с Максимюком". Так вот, однажды я с ним настолько
нажрался, что мы оба залетели в вытрезвитель на Скороходова. Раньше-то ведь
я в подобных заведениях еще не бывал. А вот, благодаря Максимюку в 1959 году
впервые там отметился.
Помню, рано утром подняли нас всех и усадили на какую-то длинную скамью
в клетке. А рядом поместили страшнейшую, пьяную бабищу в грязных лохмотьях,
которая беспрерывно орала: "Ну, что, бля, подходи, суки, по очереди,
доставай по четвертному! Всем дам, всех обслужу! Всем, бля, за четвертной!
Ну, давайте, падлы, кто первый ебаться по четвертаку?"
Я же, еле ворочая языком, спросил ее из чистого любопытства и, чтоб
голова меньше гудела: А по любви дашь?
Бабища посмотрела на меня совершенно ошалело и сказала проникновенно:
Эх, милай! По любви дают, кто в тюрьме не сидел!
... И то, что называется "групповым сексом" я тоже впервые именно с
ним, Алькой Максимюком, испытал. Были у нас две девочки, и обе -
Наташи. У одной фамилия была красивая, хоть и с нехорошим намеком:
Трипольская. А у второй - простая, что-то вроде Сидоровой или
Степановой, уже забыл. Но точно помню, что она была телефонистка, ибо
до этого трахал я эту Наташу с простой русской фамилией как раз у нее на
телефонной подстанции во время дежурств, благо она там всегда абсолютно одна
дежурила. Подстанция сия находилась в неком подвале на Охте, и имела
небольшой диванчик, где мы умещались, если я сажал ее на себя сверху.
Единственное неудобство возникало, когда раздавались какие-то пронзительные
звонки, и Наташа, с криком "Ох, аварийный!", слетала с меня, как была
голенькая, хватала отвертку и исчезала между бесчисленных железных шкафов, в
которых постоянно что-то тарахтело.
Свершилась наша групповуха июньской ночью 1961-го года на
Васильевском острове в ГАване, в комнатушке коммунальной квартиры, где
Наташа телефонистка с мамой жила. Но мамы, уверили нас Наташи, всю ночь не
будет, она, мол, на дежурстве. На каком и где - не уточнили. А мы и не
спрашивали. Комнатка же там была такая маленькая, что нам ничего не
оставалось, как презреть свойственную нашему поколению врожденную
стыдливость, и трахаться друг у друга на виду, тем более, что из-за белой
ночи над светом мы были не властны.
Оттого так сами себя завели, что нечаянно поменялись парами, и я,
вместо Наташи телефонистки, вдруг, сам не помню как, оказался на
Наташе Трипольской... Окно этой комнатушки выходило прямо на Финский
залив, и долгий июньский закат над серой морской гладью красил в возбуждающе
розовый цвет наши переплетенные молодые тела. Так и остались в памяти две
хорошенькие голенькие девочки, теплая водка в граненых стаканах, цветущая
сирень под окном и пылающее над
Кронштадтом небо...
... Вдруг, часа в три ночи, неожиданно ввалилась мама
Наташи-телефонистки в большом белом фартуке с овальной бляхой
Дежурный дворник. И сразу яростно набросилась на собственную дочку,
которая возлежала возле Максимюка в полной истоме. Тот же в панике успел