"Игорь Боровиков. Час волка на берегу Лаврентий Палыча " - читать интересную книгу автора

Главная оказалась в том, что я никакой злобы и вражды не смог в себе
воспитать против других концессий и религий. То бишь, полным оказался
экуменистом и искренне, с открытым сердцем готов молиться не только вместе с
другими христианскими концессиями, но и с любыми прочими, кроме сатанинских,
разумеется. То есть, теми, которые призывают не совершать зла, не делать
ближнему того, чего бы ты не хотел, чтобы ближний сделал тебе.
А, вот, не любит экуменизм наша Зарубежная Церковь. Ой, как не любит!
Знаешь, столько там было моментов, которые меня просто шокировали. Представь
себе чудного доброго инока отца Серафима.
Единственный он там на подворье был, с кем я нашел общий язык на базе
общего потребления алкоголя. Правда говорю, чудеснейший и добрейший души
человек. И, вдруг, он, отец Серафим, сообщает мне, что католический монах
стоял перед ним на коленях и просил благословения, а тот отказал, ибо -
католик, блин!
Не-не! Это не мое. Так дело не пОйдет, как говорил в шестидесятые годы
полковник Бондаренко на военной кафедре ЛГУ.
И это еще цветочки. Там и покруче были заявления. Тот же отец
Серафим как-то мне сказал, что, мол, все эти большевистские репрессии,
расстрелы по подвалам, мол, все это было правильно, понеже благодаря им
столько душ не согрешили, а стали праведниками, и отправились прямо в рай. В
ужас я пришел от этой мысли. Что же получается? Чем больше народу убивают,
то тем лучше? Впрочем, не буду я тут возникать. А, вдруг, это нечто такое,
что мне осмыслить не дано, что выше моего понимания? Может, он прав, и это
действительно так? Тут я молчу. А вот в случае с испанским монахом, что
перед отцом Серафимом встал на колени с просьбой о благословении, то до
конца буду утверждать: "Не прав ты был, отче!
Не прав!" Я же, когда захожу в католический костел, то чувствую там
такое же присутствие Святого Духа, что и в православной церкви.
Правда, в баптистском доме, синагоге, мечети или буддийском храме я его
не ощущаю, но это только лишь потому, что мне такое просто не дано, ибо дано
другое. Господь каждому дает свое. А так я нисколько не сомневаюсь, что он
там есть...
... Максимюк, думаю, узнав, что я такие идеи вынашиваю, полез бы со
мной в драку и сильно бы побил. Ты вот в прошлом письме спросил меня, был ли
он антисемитом. Даже не знаю, как ответить.
Естественно, он к евреям относился отрицательно. Но только точно так же
крайне отрицательно он относился и к англичанам, и к немцам, и к французам,
и к татарам, и к арабам, и ко "всяким прочим шведам", которых всех скопом
называл незатейливым словом "басурманы". И специально евреев там, насколько
мне помнится, не выделял никогда.
Кавказцев различал. Мусульмане у него, естественно, все были в
басурманы записаны. Армяне тоже гуляли где-то между "нашими" и басурманами.
А вот грузин с осетинами уважал. Наши, мол, православные. Причем, сам был
жутко на грузина похож. Такой же жгучий и усатый брюнет. Как сказала про
него одна тетка, продавщица в пивном ларьке: Брунет восточного типу.
Впрочем, бабам такой тип очень даже нравился, и они на него жутчайше
западали и вешались. Так уж повелось, что любая хорошенькая бабенка,
попавшая в наше общее поле зрения, всегда была его. А я довольствовался тем,
что останется. Один случай до сих пор не могу забыть. Осенью 62 года, когда
поступил на филфак, то узрел среди наших первокурсниц совершенно