"Игорь Боровиков. Час волка на берегу Лаврентий Палыча " - читать интересную книгу автора

так что, пришлось с марта месяца презреть гордыню и сесть на велфер. А на
велфере, увы, не разопьешься. Начинать же с нуля что-либо другое в 60 лет,
да еще с моим врожденным пофигизмом и пассивностью, совершенно не реально.
Впрочем, как говорится, в каждом несчастье есть своя доля счастья. Мое
же счастье в данный момент состоит в том, что я больше не должен переводить
дичайший бред наших соотечественников, под названием "беженские истории", по
сравнению с которыми, бывшие брошюры издательства АПН об успехах и доблестях
строителей коммунизма кажутся образцом искренности и правдивости.
С так называемыми "беженцами" я проработал здесь в Монреале почти
десять лет, стуча по клавишам компьютера и перекладывая на французский язык
душераздирающие истории преследований, которыми они подвергались на родине.
Как, например, описание трагической судьбы
Варвары Ивановны Мотыгиной из Сыктывкара, которая, по ее уверениям,
была чисто еврейского происхождения. И из-за этого факта только бегством и
спасалась каждый раз от антисемитов, а те ежедневно бегали за ней по всему
Сыктывкару и (цитирую Варвару Ивановну)
"колотили по лицу и телу руками". А она, бедная, от такой обиды,
"навзрыд плакала глазами".
Правда, с доказательствами ее еврейства у Варвары Ивановны было не
густо. Единственным подтверждением являлось знание ей слов
шлимазл и тохас. Откуда бы я знала такие слова, если бы не была
еврейкой?! - спрашивала Варвара Ивановна честно и открыто глядя на меня
своими водянистыми чухонскими очами. И я с ней соглашался, мол,
действительно, откуда бы?
Или трагический случай, изложенный беженцем из Израиля Юрием
Семеновичем Шехтманом, которого местные русофобы однажды избили и
прогнали из бассейна, требуя при этом, чтобы он (по словам Юрия
Семеновича) "убрал оттуда свое грязное русское необрезанное тело".
Больше всего, помнится, Юрий Семенович боялся, что на слушании
потребуют расстегнуть ширинку, вынуть необрезанное тело и предъявить. Потому
как подобного тела не имел.
Не придется мне больше облекать во французскую форму незатейливые
слова, которыми человек по клички "Поцифист" изобразил свои страдания в
государстве Израиль. А, вот, фамилию его я забыл. Помню только, что
экземпляр был музейный, такой же редкости, как плачущий большевик:
еврей-тракторист с четырехклассным образованием из
Херсонской области. Уехал же он из Израиля, чтобы в армии не служить. Я
ему и говорю: "Скажи, что ты пацифист". Он переспрашивает испуганно: "Поци
шо?" Так и остался в памяти как "поцифист", автор гениально-лапидарного
текста истории своих преследований, поданной им в комиссию по беженцам
(орфография подлинника):
Я там у них (имеется в виду херсонский совхоз - примечание мое) работал
на тракторе а трактор сгорел А они мне ишо говорят какие у них трактора.
Приехал в Израиль думал буду жить как человек а мне в комнату влетел снаряд.
Шоб вам так жить А мне говорят бери ружжо иди стрелять арабов. А мне это
надо?
После того, как я доходчиво объяснил ему основы пацифизма, он к тексту
приписал следующее: Потому шо я поцифист и не могу брать в руки оружье шобы
стрелять с ниво.
В таком виде его история и ушла...