"Игорь Боровиков. Час волка на берегу Лаврентий Палыча " - читать интересную книгу автора

Однажды вечером в самом начале ноября 64 года, я и две итальяночки:
Мария-Пия Бекаттини и Тереза Джарра из Вероны сидим в кафе "Север" на
Невском, едим мороженное и пьем кофе с рюмочкой коньяка (классический
студенческий набор 60-х годов). Девочки выполнили какие-то упражнения по
русскому языку, я их проверяю и даю советы.
Фильм кончил и свет зажегся в зале - написали они. Я поправил:
- Фильм кончился. Фильм не может кончить. Кончить может только
киномеханик.
Девочки не поняли, и я пояснил.
- По-итальянски в таких случаях вместо "кончил" говорят: "э венуто" -
"пришел".
Тереза ужасно смутилась и покраснела, а Маша вдруг залилась таким
искренним, таким веселым, а главное столь возбуждающим смехом, что у меня
остановилось дыхание. Во-первых, она сама по себе в тот момент была
феерически красива, с длинными густыми, иссиню черными волосами и огромными
зелеными глазами. Особенно прекрасна была ее ослепительная белозубая улыбка,
а ля Софи Лорен. Во-вторых, я сразу однозначно понял, что она меня хочет,
что эта потрясающе красивая средиземноморская девочка, так похожая на
итальянскую кинозвезду, действительно может быть моей. У меня даже рюмка
коньяка в руке чуть не расплескалась от волнения. Как сейчас помню свои
дрожащие пальцы и жутчайшую, спонтанно возникшую эрекцию, из-за которой я бы
просто не смог в тот момент выйти из-за стола...
... Следующая серия кадров: вечер пятого ноября. До праздников - больше
суток, но народ уже гуляет, Невский расцвечен лампочками и увешен флагами. У
меня еще с летних заработков на пушном аукционе остались в загашнике
двадцать пять рублей одной бумажкой, огромные по тем временам деньги, и я
повел ее в ресторан "Восточный" при гостинице "Европейская". Дело в том, что
за день до этого, гуляя по
Невскому, мы купили с лотка на углу Бродского несколько чебуреков,
которые Маше ужасно понравились. А, поскольку, чебуреки эти были фирменным
блюдом ресторана "Восточный", то мы туда и направились.
Там у входа роилась масса народа, предпраздничная толпа ленинградских
инженерно-технических работников и младших научных сотрудников, страстно
мечтающих попасть внутрь, а мы в наглую их раздвинули, громко говоря
по-итальянски, и приникли к самой двери.
То есть, я под боком Маши, тоже проканал под итальянца в своем драном
пальто, берете и гэдээровских очках. С Машей-то проблем не могло возникнуть.
Ее супер дубленка и замшевые сапожки слишком даже красноречиво говорили о
национальной принадлежности их владелицы.
Швейцар, увидев нас сквозь стеклянную дверь, тут же ее открыл, отпихнул
очкастых, бородатых интеллигентов и важно сказал: Силь ву пле, мадам!
Потом был столик в углу, русская кабацкая музыка, чебуреки и много
водки, которую Маша пила наравне со мной. В какой-то момент оркестр заиграл
блюз, свет почти погас и мы, обнявшись, танцевали в полумраке, целуясь
взасос, пока к нам ни подбежала официантка и ни прошипела: Прекратите
немедленно, вы неприлично себя ведете!...
... Следующий кадр - ночной Невский проспект. Праздничные гирлянды
лампочек, темные имперские фасады зданий, тусклые витрины, фары редких
машин, белые шары фонарей и красные флаги сквозь падающий первый ноябрьский
снежок. Мы только что покинули ресторан