"Игорь Боровиков. Час волка на берегу Лаврентий Палыча " - читать интересную книгу автора

раньше не селили никого из капстран, и жили там кроме наших, только студенты
из так называемых стран народной демократии, да развивающихся. И общение с
ними, в общем-то, было совершенно свободное. Тогда как, западных европейцев
и американцев всегда определяли в "Двойку", то есть, рядом стоявшее
аспирантское общежитие номер два, куда мы заходить побаивались, настолько
там, у вахтеров, был откровенно кагебешный вид. И, вдруг, весной 1964 года,
совершенно не понятно почему, тридцать итальянцев селят в пьяную, распутную
и безалаберную "Четверку", словно каких-нибудь братьев-кубинцев. Так и
начались у нас с ними алкогольные братания.
Но, еще раз подчеркиваю, - с парнями. Большинству из них наша русская
пьянка исключительно понравилась, а нескольких мы просто откровенно споили.
В сентябре, за месяц до описываемых событий, первая группа уезжала и
устроила нам пышную прощальную вечеринку.
Были там разные тосты, но запомнился следующий эпизод. Один из наших
самых проалкоголенных "кирюх" Джанфранко Джираудо произнес тост за нас,
русских друзей. Как вдруг сидевшая прямо напротив меня красивейшая и уже
изрядно поддавшая итальянская деваха начала кричать:
- Я не буду пить за русских парней. Они все имбечилли, кретини,
корнути, (козлы) ступиди (дураки)! Я, что, уродка? Я похожа на монстро? Я
здесь пол года прожила! Почему за мной никто не ухаживал?
Почему мне никто не делал любовь?!
Боже, как мы все, сидящие за столом совки, схватились за головы!
Но было поздно, завтра они уже уезжали. Зато через несколько недель
приехала следующая группа в 30 человек, из них меньше десятка парней, а
остальные - девочки. Последние, правда, дословно соответствовали тому
описанию итальянских женщин, которое дал
Гоголь. Они, сообщал Николай Васильевич, подобны итальянским домам: или
жалкие хижины, или роскошные дворцы. Действительно, среди двух десятков
итальянских стажерок, семерка девочек были ослепительно красивы, остальные
же - страшны до умопомрачения...
И начался на филфаке подлинный ажиотаж, ибо услышанная мной пьяная
фраза той прекрасной итальянки была мной же повторена столько раз, сколько я
встречал в те дни лиц, достойных, по моему мнению, ее услышать. А таких
было, ну, очень много. И все возжелали завести любовь с итальянской
стажеркой. Правда, особо смелых не наблюдалось, народ ждал, кто сделает
первый шаг. И его сделал я...
... Боже, я уже все забыл, пропил собственную память и совершенно не
помню, как мы с Машей познакомились, при каких обстоятельствах были друг
другу представлены. Там сразу все так завертелось. Сначала я завел шашни с
одной милой генуэзкой Джулией, но как-то у нас не сложилось. Она оказалась
девственницей и хотела, чтобы ее уговаривали на траханье очень нежным и
возвышенным ухаживанием, а главное - долго. Я, же на подобные подвиги обычно
способен не был.
Мне всегда хотелось, если и не сразу дорваться до тела, то хотя бы
скоро. Затем, расставшись с ней, я несколько дней гулял (в самом прямом
смысле этого слова) с неаполитанской красоткой Анной-Марией, и тоже все
ограничилось променадами, да поцелуями в парадниках.
Потом Анна-Мария представила меня Терезе, а уже та - своей подруге
Маше. Но, как и где конкретно это произошло, я уже запамятовал.
Остались в мозгу только вспышки, словно скользящие по экрану слайды.