"Артем Боровик. Спрятанная война " - читать интересную книгу автора

армейское барахло и приносить деньги. Он отказывался, и тогда ротный
избивал его по-черному.
Во время встречи посол спросил солдата: "Пойдешь со мной?" Тот подумал
и ответил: "Да". Посол взял солдата за руку, и они двинулись к двери. На
выходе американский временный поверенный обратился к солдату: "Вы все
окончательно взвесили?" Круглов остановился, кивнув. Пошел дальше, еще
крепче сжав руку посла.
Через несколько часов солдата отправили в Москву...
Что стало с солдатом, не знаю. Но у посла все в порядке.
По-разному относятся в Союзе к тем, кто вернулся домой из плена.
Особенно к тем, у кого была промежуточная остановка где-нибудь на Западе.
Как-то раз, выступая перед ветеранами-афганцами", я сказал, что нельзя
огульно охаивать всех военнопленных, необходимо разбираться в каждом
отдельном случае.
Послышался свист. Он был мне понятен.
В другой раз пришлось выступать перед собранием московской творческой
интеллигенции, где я повторил те же мысли. Раздались негодующие крики. Но с
другого фланга.
Игорь Морозов, когда-то воевавший в Афганистане и написавший теперь
уже знаменитую песню "Мы уходим, уходим, уходим...", рассказывал о том, как
его рота получила приказ уничтожить дезертира - дело было в самом начале
войны, - убившего при побеге двух советских солдат. "Тот парень, - сказал
Морозов, - сейчас сшивается где-то в Штатах. Если он посмеет сюда
вернуться, - Игорь посмотрел на свои руки, - я убью его, невзирая ни на
какие амнистии". В мае 89-го, давая концерт в московском Театре эстрады, он
повторил те же слова. Зал откликнулся на них овацией.
Все еще слыша те яростные аплодисменты, я провалился в сон.
Но проснулся под гаубичные глухие выстрелы.

VI

Утром, после первого за несколько дней горячего завтрака, я пошел в
медпункт переговорить с Мишей Григорьевым - начальником передвижной
санитарно-эпидемиологической лаборатории. Он обещал дать мне несколько
таблеток для дезинфекции воды.
У входа в медпункт, на морозе, лежали два трупа. Они были обернуты в
фольгу. Чтобы ее не срывал горный ветер, тела погибших перетянули вдобавок
несколькими витками бинта.
Утреннее солнце играло лучами по фольге. Ее металлическое сияние не
вязалось с ее мрачным предназначением.
Трупы напоминали серебристые новогодние хлопушки для елки. В фольгу
были завернуты тела сержанта Кипера и рядового Жабраева. Два часа назад они
вместе с лейтенантом Горячевым ехали на машине по дороге Баграм -
Джабаль-Уссарадж. Им оставалось всего ничего до КП дивизии, но их МТЛБ
<Малый тягач, легкий, бронированный.> попал под перекрестный огонь двух
повстанческих отрядов. Пуля прошила насквозь голову водителя Жабраева,
машина пошла юзом по льду, перевернулась. Киперу спастись не удалось.
Горячева отвезли в Пули-Хумри. Он лежал в тамошнем госпитале без сознания.
Врачи надеялись, что выживет.
- Ничего, - сказал Григорьев, - выкарабкается. Организм здоровый.