"Алла Боссарт. Повести Зайцева" - читать интересную книгу автора

мой же велосипед и, как была, путаясь в полах своего милитаристского
брезента, рванула в погоню. Поравнявшись с ним и медленно катя рядом, но не
останавливаясь, Марья Гавриловна уведомила жениха, что ждет его завтра в
девять вечера у Жабринской церкви, где все будет готово к венчанию. Понял?
И, не вступая в дальнейшую полемику, плавно развернулась и покатила под
горку домой. Не оглянулась, не в пример некоторым слабовольным мужьям, ни
разу. И Витек, промокший насквозь в своей вельветовой курточке, припустил за
электричкой, шепча в никому не слышном гневе: "Жди, разбежался, блядь..."
А в Москве, в его ведомстве, Виктора ждала срочная сквозная командировка на
идущую полным ходом беспримерную стройку так называемого СУККа - Сибирского
Ударного Комсомольского Кольца. В связанные незамерзающими термоканалами
города: Ленск, Онегинск, Печоринск, Красноенисейск и Новоновосибирск.
Вернулся через полтора месяца - простуженный, проспиртованный и все к
чертовой матери позабывший, только иссосанный виной за приобретенный в одной
бригаде коммунистического труда триппер.
Уже отгорело в "Приветах" бабье лето, уже сожгли на участках листья, уже
схватывало тонким стеклышком лужи по ночам. Встретили Витька чуть испуганно,
удивленно, но без враждебности, без сцен - как милую, хотя и дальнюю родню.
За унты благодарили. Оставляли ночевать. Однако Витек, не вдаваясь в
подробности, убедительно кашлял и чихал, клял таежное бездорожье, ночные
сентябрьские заморозки в нетопленых вагончиках и, снабженный малиновым
вареньем, опять убыл в Москву. Странную жалобную улыбку Маши и ее напряжение
объяснил обидой.
В Москве он позвонил одной золотой Фриде Адольфовне, она вкатила ему в
течение часа три укола по тридцатке кубик - и вот Витек совершенно, не
поверите, здоров. Как бы даже морально обновлен. Решительно все неприятные
выделения прекратились отовсюду в одночасье, словно перекрыли вентиль, -
такого баснословного спектра антибиотик ширнула ему золотая Фрида. Он даже в
экспериментальных целях пообедал в ресторане "Прага" - и хоть бы что.
Ну а поскольку погода стояла уже гнусная и омерзительная, унылейшая
ноябрьская пронизывающая пакость - Маша вслед за отцом также отчалила,
покинула усадьбу. И позвонила Витьку на работу. И они, представьте себе,
стали снова встречаться и ближе к Новому году поженились. В качестве
свадебного подарка Витек премировал молодую жену путевкой в Чехословакию. Ну
и себя, конечно. Отличная туристическая поездка по городам Чехии и Словакии
с экскурсией в Татры, на один из горнолыжных курортов. Но предварительно
решили заехать в "Приветы" - встретить там Новый год. "Под елочкой", -
сказала молодая жена - и заглянула в глаза молодому мужу требовательно и
жадно.
Я видел, как они приехали. На трех машинах. Комсомольцы-беспокойные сердца.
Напихали в снег бутылок, длинноногие девки с хохотом падали с крыльца в
сугроб, Витек топил баню.
Как стемнело, мне стукнули в окно. Я не хотел открывать. Знал, кто и зачем.
Но свет у меня горел, и, откровенно сказать, жалко было эту дуру, что вот
она будет стучать и знать, что хозяева - дома и просто не открывают ей, как
какой-нибудь каштанке, не хотят пускать в дом и говорить с ней, потому что
она дура и дворняжка: уж какая есть.
Хозяева - это, собственно говоря, - я, кому ж еще тут сидеть. Если можно так
выразиться, в сочельник. И хозяева понимали, что после всего Марье
Гавриловне непросто прийти на этот порог и посмотреть хозяевам в глаза,