"Бен Бова. Орион в эпоху гибели (Орион #3)" - читать интересную книгу автора

дыхания, а мои руки пронзила такая боль, будто их выдернули из плечевых
суставов.
Пчелы, злобно жужжа, устремились вслед за парнишкой.
- В реку! - скомандовал я.
Все вместе мы изо всех сил устремились к реке, словно за нами гнались
демоны, и, забыв о достоинстве, плюхнулись в холодную воду, а разъяренные
пчелы зависли в воздухе свирепым облаком, сулившим жгучую боль. Ни один из
моих спутников не умел плавать, но все тотчас же последовали моему
примеру, когда я нырнул с головой.
Затем из воды высунулись девять голов. Все фыркали, пуская фонтанчики
изо рта - мокрые волосы залепили глаза, - и отчаянно махали руками,
отбиваясь от крошечных истязателей. Но мы зашли в реку достаточно далеко,
и рой завис в нескольких ярдах от нас, все еще заявляя о своих правах
жужжанием, но больше не преследуя нас.
Минут пять мы простояли в реке, погрузив ноги в ил и едва выглядывая из
воды. Наконец недовольные пчелы вернулись к своему улью, расположенному у
верхушки кроны дерева.
- Все еще думаешь, что я бог? - спросил я у Ноха, снимая со своего носа
мокрый стебель кувшинки.
Тут все расхохотались. Старик покатывался со смеху, указывая на Крона.
Лицо юноши распухло от укусов и стало пламенно-пунцовым. Конечно, это не
повод для смеха, но мы истерически хохотали до колик - все, кроме
несчастного подростка.
Мы еще ярдов сто брели по течению, пока не решились выползти на берег.
Крон явно страдал от боли. Я усадил его на бревно, сфокусировал свое
зрение таким образом, чтобы видеть крохотные жала, застрявшие в опухшем
лице и плечах юноши, и принялся их вытаскивать, пользуясь вместо пинцета
собственными ногтями. Он всякий раз охал и дергался, но в конце концов я
извлек все жала до единого, после чего намазал ему лицо мокрой глиной.
- Ну, как ты чувствуешь себя теперь?
- Лучше, - жалобным голосом вымолвил он. - Грязь холодит.
Нох и остальные все еще хихикали. Лицо Крона было замазано таким
толстым слоем глины, что остались видны лишь глаза да рот.
Солнце уже склонялось к западу. Я сомневался, что мы успеем при свете
дня отыскать медведя, не говоря уж о том, чтобы убить его. Однако меня
заинтересовало данное Кроном описание реки за излучиной.
Поэтому мы пошли прямиком через лес, покинув берег. Идти здесь было
нелегко из-за густого подлеска. Нашу незащищенную кожу ранили колючки и
обжигала крапива. Мы продирались сквозь кусты около получаса, прежде чем
снова увидели реку - широко разлившуюся и превратившуюся в озеро.
А на полянке у воды сидел наш медведь, пристально вглядываясь в
подернутую легкой рябью воду. Мы застыли, почти не дыша, под прикрытием
густых кустов ежевики. С реки веял ветерок, унося наш запах прочь от
чуткого нюха зверя, который не подозревал, что мы рядом.
Огромный медведь размерами и бурым цветом шерсти напоминал барибала
[млекопитающее семейства медведей; обитает в лесах Северной Америки]. Если
б мы поставили Крона на плечи Ноха, стоявший на задних лапах медведь все
равно оказался бы выше. Мне бросилось в глаза, что ледяное прикосновение
реальности остудило пыл моих охотников. Сзади кто-то громко сглотнул.
Такой же точно медведь однажды, в другом тысячелетии, убил меня.