"Симона де Бовуар. Трансатлантическая любовь (Фрагменты книги) " - читать интересную книгу автора

нет ничего инфантильного. Это трудно передать в письме. Но думаю, ты сумеешь
понять, отчего я с ним счастлива, хотя и без магии. И кажется, это надолго.
Возможно, безумие так говорить при нашей разнице в возрасте, но он и сам
слегка безумен, как все, кто был мне дорог и интересен. Пока он любит меня,
я буду отвечать на его любовь.
Ну а что касается остального, то, как ты знаешь, жить в Париже намного
приятнее, чем в Чикаго. Работа временами идет туго, я пустилась в очень
трудное предприятие и не уверена, что у меня получится. Но меня поддерживают
друзья, и прежде всего Сартр, который играет такую же роль в моей жизни, как
и прежде. Словом, да, у меня все сейчас хорошо. И было бы совсем
замечательно, если бы ты тоже был безоговорочно счастлив, а не просто "не
очень несчастлив", и мы наслаждались бы нашей дружбой, не заочной,
чернильно-бумажной, а живой и зримой.
Теперь быстро расскажу, как провела этот месяц. Мой друг раздумывал,
что делать на зимние каникулы, а я мечтала куда-нибудь сбежать из Парижа
после трех месяцев каторжной работы. И мы, как-то неожиданно для самих себя,
вдруг сорвались с места и укатили на моей новой машине. За день доехали до
Марселя, погрузили машину на пароход, а утром проснулись уже в Алжире,
дождливом и мрачном: масса нищих, страшная бедность. Мы двинулись на юг, к
Сахаре, потом в Тунис. Это была целая эпопея - дороги ужасные, песок и
камни, колею почти не видно. Но каждый раз, когда мы застревали, неожиданно
появлялась какая-нибудь машина и нас вытаскивали.
Милый, я снова увидела Меденин и Джербу. Да, они еще существуют, евреи
и арабы Меденина, такие же живописные и удивительные, как раньше. Только
магия исчезла, исчезла совсем. В темной сводчатой кофейне на Джербе никто не
курил гашиш, не прыгал в бассейн, чтобы охладить бутылки с пивом, никто
вообще не сказал нам ни слова. Нет больше Амера Хассина, нет наргиле. Да,
пейзажи все те же, и верблюды так же тянут повозки, но нет больше маленьких
ночных слонов, нет чуда. Тунисцы ненавидят французов еще больше, чем прежде,
и они по-своему правы, но неприятно испытывать это на себе. Грязь, нищета,
убожество, голод слишком бросаются в глаза, трудно на это не реагировать.
Обратно я села на самолет, а машину отправила морем, она ждет нас в Марселе.
Я ничего не сделала, ничего не написала за эту поездку, зато много читала,
главным образом переписку Ван Гога. Прочти обязательно, если появится
перевод. Потрясающий кусок, где он сходит с ума, сам понимает это и живет
между отчаянием и надеждой! Какой художник, какой человек! Мне бы хотелось
когда-нибудь написать о нем! <...>
Ладно, милый, я падаю от усталости. Если забыла ответить на какие-то
твои вопросы или рассказать о чем-то важном, сделаю это потом, на сегодня
все. Есть ли хоть малейший смысл в том, что я накатала, и если да, то какой?
Но ты разберешься, ты ведь умный - если вообще не самый умный на свете. До
свидания, самый умный, самый чудесный человек, мой маг. Я помню магию, я
никогда ее не забуду.
Твоя Симона


262.

12 июля [1954]
[Барселона]