"Симона де Бовуар. Трансатлантическая любовь (Фрагменты книги) " - читать интересную книгу автора

тобою же установленных правил. Нет, твое негодование несправедливо.
Ладно. Больше я к тебе не приеду, если ты сам не попросишь. И всегда
буду счастлива приехать, если позовешь, даже просто в качестве приятельницы.
Все равно я рада получить последний поцелуй от тебя, чья любовь была для
меня бесценна. Я не стану делать усилий, чтобы разлюбить тебя, но это не
доставит тебе больше неприятных минут. Надеюсь, твое раздражение против меня
пройдет и ты вернешь мне свое дружеское расположение. Остаюсь навсегда
твоей Симоной.


257.

15 февраля [1954]
Дорогой мой Нельсон! Ты просто чудо, как всегда: пишешь такие длинные
письма. А я все никак не соберусь ответить. На сей раз, правда, у меня есть
оправдание. Во-первых, я уезжала. А когда вернулась неделю назад, хотела
сразу тебе написать, но заболела - ничего серьезного, просто грипп или
что-то вроде того - и валялась в постели с пустой головой. Сейчас мне лучше,
пришло уже третье твое письмо, и я хочу ответить непременно. Я приняла
бензедрин, чтобы немножко взбодриться, села за стол и взялась писать, пусть
даже у меня не хватит сил сегодня закончить.
Спасибо, милый, от всего сердца спасибо за то, что ты так со мной
откровенен. Кое о чем я догадывалась, и твой рассказ подтвердил мои догадки.
Грустно. Боюсь, ты не щадишь и Аманду тоже. Взять и уехать в Чикаго, ни
слова не говоря и даже не написав оттуда, - по-моему, это нехорошо, если
говорить честно. Чего ты добьешься таким поведением? Ситуацию так не
разрядишь. На мой взгляд, лучший выход сейчас - работать, заработать денег,
чтобы спокойно сесть за книгу, и искать счастье в этом. Главное - опять
увидеть в работе не ловушку, а источник радости. И тогда было бы чудесно
приехать в Париж, как только появится возможность, и пожить здесь. А побеги
ни к чему не ведут - я не слишком много морализирую? Ты спрашиваешь, "не
исчезла ли магия из моей жизни". Про свою жизнь я уже давно ничего тебе не
пишу, потому что, как ты сам однажды сказал, трудно говорить правду, всю
правду. Нужны долгие прогулки вдоль Сены или еще каких-нибудь рек, чтобы мы
могли все рассказать друг другу по порядку. Но я сделаю над собой усилие,
потому что его сделал ты. Так вот, магия, конечно, исчезла. И больше не
вернется. В первую очередь - а может быть, и не в первую, не важно, - из-за
моего возраста. Окружающий мир все настойчивее берет власть надо мной, и от
него не исходит больше никаких чар. А во-вторых, - и это, по сути,
главное, - я не смогу больше никого полюбить той любовью, какой любила тебя,
я люблю, но по-другому. Что-то кончилось навсегда. Однажды я уже приводила
этот пример: Ван Гог мог жить без отрезанного уха, но это была жизнь без
одного уха. Так и я живу жизнью без магии. Однако я счастлива. Счастлива
тихо, но безоговорочно. Молодой человек, которым я сейчас увлечена,
настолько моложе меня, что я воспринимаю его скорее как сына, нежели как
любовника. Но этого он от меня и ждет, ему нужнее материнская нежность, чем
что-либо еще. Наверно, поэтому мы и сблизились. Ничего подобного у меня в
жизни не было, наши отношения не похожи ни на какие другие, их даже не с чем
сравнить. Он покорил меня своей любовью, преданностью и беззаветным
доверием, с которым вручил мне себя, - действительно как ребенок, хотя в нем