"Симона де Бовуар. Трансатлантическая любовь (Фрагменты книги) " - читать интересную книгу автора

на машине из Мехико в Морелию я как бы невзначай, с плохо сыгранной
непринужденностью сообщила, что должна быть в Париже к четырнадцатому июля.
"А, ну что ж!" - сказал он". Через несколько дней он объявил, что ему
надоела Мексика и вообще путешествия, и они вернулись в Нью-Йорк. Олгрен
стал раздражителен, демонстрировал недовольство по любому поводу. "Однажды
мы ужинали в Центральном парке, а потом пошли послушать джаз в "Кафе
Сосайети". В тот вечер он вел себя как-то особенно недружелюбно, я не
выдержала и сказала: "Могу уехать хоть завтра". Мы наговорили друг другу
резкостей, и вдруг он пылко сказал: "Я готов сию же минуту жениться на
тебе". Тут я поняла, что мне не за что на него сердиться: вся вина лежит на
мне одной. Я рассталась с ним четырнадцатого июля, не зная, увидимся ли мы
когда-нибудь еще".


87.

Понедельник, вечер, 19 июля [1948]
Нельсон, любовь моя! Получила ласковое письмо от тебя, спокойное и
нежное. "У тебя счастливое лицо!" - говорили мне сегодня знакомые. Да.
Сейчас полночь, но я не падаю с ног, я выпила капельку джина с грейпфрутовым
соком (виски достать невозможно) и перед сном хочу тебя поцеловать.
Африканец, который преподнес мне сумку из крокодиловой кожи, подарил еще два
больших одеяла: одно я пошлю тебе, поскольку то, гватемальское, потерялось.
Оно, конечно, было лучше, но это тоже хорошее. Отправлю сразу, как только
смогу, хотя терпеть не могу зашивать посылки.
Жан Жене сказал, что я великолепно выгляжу, похвалил мое платье, мою
последнюю книгу и в конце концов занял у меня денег. Он завел нового
любовника, начал новую пьесу, но сам ничуть не изменился, как, впрочем, и
большинство людей. Я ходила прощаться с моей русской подругой - она едет
отдыхать в деревню. У нее теперь новые переживания: через два месяца она
собирается вернуться на сцену и должна снова играть в "Мухах", поэтому
заранее изводится. Готова поспорить, что на первых репетициях она будет не в
себе и просто не сможет играть. Я пыталась уговорить ее отдохнуть еще год,
прежде чем снова начинать работать, но все впустую: она исходит от
нетерпения и хочет знать как можно скорее, провалится она или нет. Это
страшно глупо, но остановить ее не может никто. Я ужинала с ее мужем,
молодым писателем Бостом, автором романа "Последнее ремесло". На Монмартре
была большая ярмарка. В этот сырой пасмурный вечер от "американских горок",
волшебных вагончиков, лотерей, фокусников веяло такой тоской, что у меня
заныла душа. С Бостом, пока я не встретила тебя, у меня много лет был роман,
но в прошлом году, вернувшись из Нью-Йорка, я сказала ему, что все кончено,
сам знаешь почему. К этому моменту наши отношения уже не значили для меня
так много, как вначале, соответственно и разрыв тоже, поэтому я не стала
ничего тебе говорить. Мы с ним остались друзьями, по-прежнему близкими.
Сейчас он не очень счастлив в любви, и я не удивляюсь: такая жена, как у
него, - серьезная помеха для любовных похождений. Поэтому ужин у нас
получился довольно грустный. Он не таит на меня никакой обиды, он и раньше
знал, что я уже не люблю его, но ему все равно неприятно, что я его бросила,
и некоторая напряженность между нами осталась. Ты просил сообщать тебе, что
происходит в моей безумной голове, вот я и пишу про все это. И вообще, мне