"Симона де Бовуар. Трансатлантическая любовь (Фрагменты книги) " - читать интересную книгу автора

мотор не желал заводиться. Мы вылетели только в полночь. Целую вечность
летели между облаками и звездами, между морем и небом, а цветы потихоньку
вяли у меня на груди. Мне было страшновато и не спалось. Я читала детективы,
пьесы, книгу о Филиппинах, которую ты мне купил перед отъездом. И понемножку
отхлебывала виски из твоей бутылки. Ты так трогательно обо всем позаботился!
Твоя любовь была во всем: в запахе цветов, во вкусе виски, в красках книжных
обложек - любовь такая драгоценная, такая сладостная и такая мучительная.
Всего за двадцать три часа мы долетели до Парижа и приземлились на рассвете.
Измученная двумя бессонными ночами, я выпила кофе и приняла две таблетки,
чтобы выдержать этот бесконечный день. Париж, чуть затуманенный под теплым
серым небом, встретил меня запахом опавших листьев. У меня тут собралась
куча дел, так что я поеду в деревню только в следующем месяце. Во-первых,
нашему журналу "Тан модерн" дают на радио целый час для еженедельных
передач: можем говорить о чем хотим и как хотим. Понимаешь, что это значит?
Это возможность обратиться сразу к тысячам людей, попытаться объяснить им
нашу позицию. Но нужна тщательная подготовка, и сегодня мы долго совещались
по этому поводу. Во-вторых, лидеры социалистов хотят встретиться с нами и
обсудить связь между философией и политикой. Люди постепенно начинают
понимать, что философские идеи имеют реальное значение. Наконец, скопилась
масса самой разной корреспонденции, и еще колоссальная работа для журнала.
Но я очень рада, я хочу работать, хочу работать как каторжная. Ведь главное,
из-за чего я не остаюсь навсегда в Чикаго, это моя неутолимая потребность в
работе - она придает моей жизни смысл. У тебя тоже есть такая потребность,
поэтому мы хорошо понимаем друг друга. Ты хочешь писать книги, хорошие
книги, и тем самым помочь миру стать чуть-чуть менее уродливым. Я тоже. Мне
хочется поделиться с людьми образом мыслей, который мне кажется правильным.
Я могла бы отказаться от путешествий, от любых развлечений, бросить друзей и
все прелести Парижа, лишь бы всегда быть с тобой. Но я не смогу заполнить
жизнь только любовью и счастьем, не смогу отказаться от возможности писать и
работать в единственном месте на земле, где мои книги и работа имеют смысл.
Это очень тяжело. Особенно потому, что, как я тебе уже говорила, наша работа
здесь почти безнадежна, тогда как любовь и счастье реальны. И все-таки
работать необходимо. Надо, чтобы все, кто может и хочет, боролись против
коммунистической и антикоммунистической лжи, против подавления свободы,
которую сейчас теснят во Франции почти повсюду. Любовь моя, это не должно
порождать конфликта между нами, наоборот, я чувствую, что мы рядом в этой
борьбе, ведь и ты тоже борешься. Но хотя я знаю, что все правильно, я
сегодня весь вечер рыдаю и не могу остановиться. Я была так счастлива с
тобой, так любила тебя, а теперь ты так далеко. <...>
Твоя Симона


34.

Воскресенье, 28 сентября [1947]
Нельсон любимый, проспав четырнадцать часов в пятницу и двенадцать
сегодня, я пришла в себя, перестала плакать, тепло и радость нашей любви
переполняют меня, разлука больше не кажется нестерпимой. Да, ты прав, это
огромная удача - любить так сильно, удача - что у меня в груди вдруг
оказалось молодое сердце. Я то счастлива, то страдаю из-за тебя, как в