"Элизабет Боуэн. Плющ оплел ступени" - читать интересную книгу автора

смысле чувство униженья. Вблизи море угнетало колышущимся соленым
простором - он норовил повернуться к нему спиной и, заслонив глаза щитками
ладоней, смотрел вверх. Саутстаун отсюда, конечно, не был виден - как не
видны безделушки на полке тому, кто стоит прямо под ней, - зато здесь как
нигде поражала его иллюзорность, его волшебная искусственность. Флажки по
краю набережной, склоненные к перилам фигурки - все было крошечное и четкое
на фоне слепящего неба. И всякий раз, когда он смотрел вверх на этих
смотрящих вниз, у него обрывалось сердце - а вдруг там она?
Обычно они, Рокэм и Гэвин, спускались к морю извилистой тропой, а
поднимались уже на подъемнике. Но как-то раз Рокэм волею судьбы забыла дома
свой ридикюль. И пришлось совершать восхождение. Удобные, с перильцами,
скаты перебивались ступенчатыми маршами и выбитыми в скале скамьями, и Рокэм
на каждую плюхалась, чтоб отдышаться. От полуденной жары, от пестроты
цветов, усеявших скалы, Гэвин был сам не свой. Вдруг, словно что ударило его
между глаз, он взглянул наверх и увидел над собой, на сини лицо миссис
Николсон. Лицо, прозрачное от прозрачного шелкового зонтика, склонялось
вперед. Так ему впервые довелось заглянуть прямо в глаза, которые его не
видели. Взгляд был устремлен в пространство. Она не только его не видела,
она не видела ничего. Ей что-то говорили, и она слушала, но не внимала.
Гэвин, ухватясь за перильца, вжавшись в них спиной, перегнулся над
пропастью в надежде попасть в ее поле зрения. Напрасно. Он сорвал пучок
розовых, слишком легких цветов, швырнул их кверху, но она и не смигнула.
Тоска, страх, что он обречен так и не пробиться к ней, не только сейчас, но
никогда, никогда, давили ему сердце и теснили дыханье, пока он одолевал два
последних ската и еще несколько ступенек доверху. Он цеплялся за перильца, и
они дрожали.
Тропа вывела Гэвина на набережную всего в нескольких шагах от того
места, где стояла со своим спутником миссис Николсон. Спутником был адмирал
Конкэннон.
- Здравствуй, здравствуй, - сказал адмирал отступя, чтоб Гэвина не
заслонял ее зонтик. - Откуда ты-то здесь взялся?
- Ох, Гэвин, - воскликнула миссис Николсон, тоже оборачиваясь. - Почему
же ты не на подъемнике? Я думала, тебе это нравится.
- На подъемнике? - переспросил адмирал. - Это в его-то годы? Что же, у
мальчика сердце шалит?
- Нет, разумеется! - сказала она и таким гордым взглядом окинула
Гэвина, что он тотчас сделался воплощением здоровья и силы.
- В таком разе, - заключил адмирал, - ему только полезно.
В грубоватом обращении, по-мужски, на равных, было что-то даже лестное.
Миссис Николсон, наклонясь над парапетом, увидела пробивающуюся наверх
шляпку своей горничной.
- Но я за бедняжку Рокэм тревожусь, - сказала миссис Николсон. - Сердца
у нее нет, но приступы бывают. Какой, однако, туман! - и она обвела горизонт
рукою в перчатке. - Мы давным-давно не видели Франции. Гэвин, боюсь, и не
верит, что она действительно там.
- Она никуда не денется, - сказал адмирал и насупился слегка.
- Рокэм, помилуйте, - отвлеклась миссис Николсон, - вам ведь жарко.
Зачем было карабкаться пешком в такую жару?
- Не летать же мне, мэм; я ридикюль позабыла.
- А вот адмирал Конкэннон говорит, все мы, наверное, скоро взлетим.