"Юрий Божич. Вечер трудного дня" - читать интересную книгу автора

У себя в кабинете я нервно икнул. Бумажный хлам на рабочем столе
действовал угнетающе. Сама мысль о том, что здесь требуется какая-то
сортировка, пугала своей неотесанностью. К ней стоило подготовиться. Я сгреб
все верхний ящик, с трудом его закрыл. Посмотрел за окно. На улице судорожно
темнело, словно ночь не сразу отыскивала дорогу. Захотелось есть и спать.
Причем одновременно. Противоречие не казалось антагонистическим. Я даже
расфилософствовался. Неисповедимым образом пришел к довольно странному
заключению: дни делятся на длинные и короткие. От сезона это не зависит.
Сегодня, например, день выдался безразмерный.
Я нащупал в кармане брюк связку ключей. Извлек, повертел на пальце.
Эффект получился неожиданный: грубой трелью залился телефон. День, чтоб ему
сдохнуть, продолжался.
Я взял трубку.
Звонил Леша Золотарев. "Этот еще недовыбранный!.." - ругнулся я про
себя.
Леша был главным комсомольцем города. Обаятельнейший парень,
кристальный карьерист. Длина шеи - двадцать сантиметров. Гибрид лебедя с
кувшином. Баллотировался в областной совет. Однажды даже мы вместе морочили
головы избирателям. Его платформа, помнится, отличалась густотой посулов и
завидным разнообразием. Пенсионерам, например, он обещал совсем не то, что
чернобыльцам, а чернобыльцам - иное, чем афганцам. Рефреном шло: молодежь -
в политику! Есть такие деятели - аукают себе на пляже...
- Как настроение? - бодро спросил Леша.
- Приподнятое, - отвечаю.
- Ты к самодеятельной песне как относишься?
Я поморщился. Сам я привык задавать любые вопросы, вплоть до откровенно
идиотских /например, у бухгалтера добиваться, какая его любимая книга; ясное
дело, бухгалтерская; только автора он не помнит/. Но чтобы еще и отвечать на
подобное!.. И главное: кто это там запел, накануне выборов? Мои нестройные
размышления прервал Лешин тенор:
- У нас на днях традиционный конкурс, "Товарищ гитара" называется.
Хотел тебя в жюри пригласить.
- На днях - это когда?
- Послезавтра. Что скажешь?
- На выполнение ультиматума и то, - говорю, - больше времени дают.
- Ну, подумай, - отвечает, - до завтра.
- У меня со слухом, - говорю, - неважно.
- При чем тут слух? Ты же - творческий человек.
- Интересно, чего это я такого натворил?..
- Ну, как... Ты же пишешь...
- Это, - говорю, - работа. Ты, вон, выступаешь...
Короче, я устал и согласился. Мою участь, как потом выяснилось,
разделил и Пашка.
Помещением для мероприятия выбрали актовый зал института. Когда мы
вошли, людей было немного. Располагались они с разумной небрежностью
декораций. Откуда-то из-за кулис доносились гитарные звуки. Траектории их
пересекались достаточно произвольно. По сцене в пароксизме оживленной
бездеятельности путешествовал Жарков. Я знал его лишь визуально. Он считался
примой местных бардов. Некоторое сходство с Макаревичем, видимо, навсегда
лишило его душевного покоя. Он поминутно подходил к микрофону и изъяснялся с