"Рэй Брэдбери. Все хорошо, или Одна беда - собака ваша сдохла" - читать интересную книгу автора

болезней.
- А может быть... - начала Сьюзен, но не сразу договорила, потому что у
нее срывался голос. - Может, Песик для того и умер, чтобы показать, какие мы
везучие.
- Везучие?! - Роджер Бентли открыл глаза. - Это правда! Известно ли
вам, как нас прозвали...
- Научно-фантастическое поколение, - подхватил Родни, с невинным видом
зажигая сигарету.
- Откуда ты знаешь?
- Да ты постоянно об этом твердишь - читаешь лекции даже за обедом. Нож
для консервных банок? Фантастика. Автомобили. Радиоприемник, телевизор,
кино. Все на свете! Научная фантастика, куда ни кинь!
- А разве не так? - вскричал Роджер Бентли, обращая взгляд к Песику,
как будто ответ знали последние покидающие свою обитель блохи. - Черт
побери, ведь раньше и в помине не было автомобилей, консервных ножей,
телевизоров. Перво-наперво их надо придумать. Начало лекции. Затем их надо
сконструировать. Середина лекции. Таким образом, фантастика становится
свершившимся научным фактом. Лекция окончена.
- Я посрамлен! - Родни с преувеличенным почтением захлопал в ладоши.
Груз сыновней иронии пригнул Роджера Бентли к земле; он погладил
несчастное издохшее животное.
- Прошу прощения. Расстроился из-за Песика. Ничего не могу с собой
поделать. На протяжении тысячелетий род людской только и делал, что умирал.
Но этот период завершился. Одним словом, научная фантастика.
- Хоть стой, хоть падай, - усмехнулся Родни. - Ты, отец, начитался
всякой макулатуры.
- Допустим. - Роджер коснулся черного собачьего носа. - А как же
Листер,[2] Пастер,[3] Солк?[4] Они ненавидели смерть. Изо всех сил старались
ее побороть. В том-то и заключается суть научной фантастики. Неприятие
данности, жажда перемен. А ты говоришь - макулатура!
- Это уже древняя история.
- Древняя история? - Роджер Бентли негодующе воззрился на сына. - Не
скажи. Я, например, появился на свет в тысяча девятьсот двадцатом году. В те
времена, если человек хотел в выходные проведать родителей, его путь
лежал...
- На кладбище, - подхватил Родни.
- Точно. Мои брат с сестрой умерли, когда мне шел восьмой год. Из родни
осталась ровно половина! А теперь скажите-ка, милые дети, много ли ваших
сверстников умерло в юном возрасте? В начальной школе? В старших классах?
Обведя взглядом родных, он выжидал.
- Ни одного, - ответил, помолчав, Родни.
- Ни одного! Слышите? Ни одного! Вот так-то. А я к десяти годам потерял
шестерых лучших друзей! Постойте! Я кое-что вспомнил!
Роджер Бентли бросился в дом, порылся в чулане, вытащил на свет божий
старую пластинку - семьдесят восемь оборотов в минуту - и бережно сдул с нее
пыль. Щурясь от солнца, он прочел на этикетке:
- "Все хорошо, или Одна беда - собака ваша сдохла".
Жена и дети потянулись к нему, чтобы разглядеть эту реликвию.
- Ничего себе! Сколько же ей лет?
- В двадцатые годы, когда я был от горшка два вершка, ее крутили день и