"Рэй Дуглас Брэдбери. Что-то страшное грядет" - читать интересную книгу автора

время еженедельного броска в библиотеку.
Подобно всем мальчишкам, они не ходили, а бегали; наметив цель, мчались
к ней сломя голову, только пятки да локти мелькали. Никто не побеждал в этой
гонке. Никто не стремился победить. Дружба не позволяла им разлучаться в
вековечном беге - ухо в ухо, тень в тень. Их пальцы вместе хватались за
ручки библиотечных дверей, плечи вместе рвали финишные ленточки, теннисные
туфли рядом печатали частые следы на газонах; они вместе прочесывали кусты,
белками взбирались на деревья, и никто не проигрывал, оба побеждали,
сберегая дружбу до будущего времени утрат.
Так было и в этот вечер, когда они в восемь часов неслись в центр
города, подхваченные ветром - то теплым, то холодным. Чувствуя, как
расправляются крылья на локтях и на кончиках пальцев, они вдруг погружались
в новый воздушный поток, и прозрачная осенняя река стремительно несла их к
цели.
Вверх по ступенькам - три, шесть, девять, двенадцать! Хлоп! Ладони
мальчишек коснулись библиотечной двери.
Джим и Вилл улыбнулись друг другу. Здорово! Тихое дыхание октябрьского
вечера, а впереди за дверью библиотека с зелеными абажурами и папирусной
пылью...
Джим насторожился.
- Что это?
- Ты про ветер?
- Похоже на музыку... - Джим смотрел, прищурившись, вдаль.
- Не слышу никакой музыки. Джим покачал головой.
- Пропала. Если вообще была. Вперед!
Они отворили дверь и вошли.
Они остановились.
Остановились на пороге безбрежного мира книг.
Во вселенной за их спиной не происходило ничего примечательного. Здесь
же именно в этот вечер, в этой стране, облицованной кожей и бумагой, все что
угодно могло произойти, всегда происходило. Прислушайтесь! И вы услышите
крик десяти тысяч людей - на такой высокой ноте, что только псы
настораживают уши. Миллионы суетятся, выкатывая пушки на позицию, оттачивая
гильотины; без устали шагают китайцы по четыре в ряд. Все это - невидимо и
беззвучно, но обоняние и слух у Джима и Вилла не уступали остротой дару
слова. Перед ними простиралась фактория специй из дальних стран. Дремали
неведомые пустыни. Прямо высилась конторка, где симпатичная старушка мисс
Уотрисс ставила пурпурный штемпель на ваших книгах, но за ней вдали
помещались Конго, Антарктида и Тибет. Там мисс Виллс, тоже библиотекарша,
пробиралась через Внешнюю Монголию, невозмутимо перекладывая фрагменты
Пекина, Иокогамы и Сулавеси. А в самом конце третьего прохода между полками
пожилой мужчина шуршал в полумраке своей метелкой, сгребая в кучу
рассыпанные специи...
Вилл замер.
Вечная неожиданность - этот старый человек, его занятие, его имя.
"Это Чарлз Вильям Хэлоуэй, - сказал себе Вилл, - не дед, не
какой-нибудь рассеянный, престарелый дядюшка, как иные могут подумать,
нет... это мой отец".
Был ли отец, глядящий на Вилла с другого конца прохода, потрясен
открытием, что у него есть сын, который проник в этот уединенный мир на