"Рэй Дуглас Брэдбери. Я весь горю!" - читать интересную книгу автора

садись.
Это была шутка. Все хохочут, кроме моей жены, которая по-женски
свернулась буквой "S" между ручками кресла и облизывает губы с довольным
видом, будто сытая кошка.
Остальные репортеры возмущены вторжением Карлтона. Но молчат.
Карлтон взирает на меня младенчески-голубыми глазами.
- Надо же так порезаться! От уха до уха! Как же он в таком состоянии
будет беседовать со святым Петром?
Коронер с гордостью заявляет:
- Пустяки, зашью - и будет как новенький. У меня это довольно хорошо
получается. Большой опыт.
Карлтон энергично проходит вперед, не обращая внимания на коронера и
чиркая каракули в блокноте. Он так и сыплет вопросами. Записывает,
ухмыляется:
- Фу-ты ну-ты. Напоминает любовное гнездышко. Обстановочка, во всяком
случае, соответствующая. Господи, да он похож на рождественский венок: жабры
зеленые, и большие красные ленты крови, завязанные запекшимися узлами.
Даже для следователя слишком; он слегка кашлянул. Жена тоже у себя в
кресле в первый раз за все время утратила невозмутимость и беспокойно
заерзала. Это длилось лишь секунду. И прошло. Она разгладила складку на
светло-зеленой юбке, прикрывавшей согнутые колени, и бросила взгляд в
сторону вновь прибывшего журналиста, словно пытаясь привлечь его внимание.
Но репортер уже преклонил колени у алтаря моей оскверненной плоти.
Холодного мраморного алтаря, искусно вырезанного руками самого Творца и лишь
недавно перерезанного... кем-то.
Миссис Мак-Леод, соседка, заглядывает со двора в южное окно, привстав
на цыпочки и сверкая в ночи серыми бегемотьими глазками. Ее голос звучит
приглушенно, она нарочито поеживается:
- Обязательно надо написать об этом Сьюзан в Спрингфилд. То-то она
будет завидовать. Таинственное убийство почти что у меня во дворе! Кому бы
пришло в голову, что такое может случиться здесь, у нас? Попомни мои слова,
Анна, вот подойди, посмотри... Видишь, это детектив, вон тот мужчина с
жирной шеей. Совсем не похож на детектива, по-моему. Тебе как кажется?
Скорее похож на негодяя, рожа прямо злодейская. А вон, погляди на того
молоденького журналиста, ну вылитый Фило Вэнс,
Другие репортеры тоже записывают. Им ничего не удалось выудить из жены,
покуда не объявился симпатичный Карлтон. Он тут же впивается в нее:
- Вы поете в ночном клубе "Бомба"?
- Да. Я очень хорошая певица. Если хотите знать, я могу взять "до" выше
верхнего "до". Меня один раз даже приглашали в "Метрополитен-Опера". Я
отказалась - они мне не нравятся.
У коронера есть собственное мнение по поводу этого высказывания. Но он
держит его при себе. Хотя на лице у него такое же выражение, какое некогда
появлялось и у меня. Как коронер, так и следователь раздражены, поскольку
свет софитов переместился с них и их сцены на этот маленький никчемный
дивертисмент мужчины с женщиной. Особенно уязвлен детектив - ему ничего не
удалось добиться от моей жены, кроме речитатива с требованием адвоката, и
вот появляется этот мальчишка-репортер...
Во дворе кто-то подсаживает к окну маленькую девочку. Ее личико на
мгновение появляется в квадрате рамы.