"Малькольм Бредбери. Тут вам звонили, а вы... " - читать интересную книгу авторапревратилась в ухоженную светскую львицу - все это читалось между строк
рассказов, вышедших из-под ее пера ("На это Рождество мне было нечего есть - так я осознала, что отныне я сирота, из жалости взятая в дом чужими людьми"), - Барбара явно предпочла бы Миллингама О'Труби. И трудно вообразить, чтобы кто-нибудь из них мог бы поладить с Норманом Бладом - порой мы и сами ловили себя на том, что одни наши авторы нравятся нам больше, другие - меньше. По счастью, среди них была дама, которая не могла не вызывать любовь и симпатию у всех, кто с нею сталкивался. Да и как иначе - вряд ли наша небольшая коммуна протянула бы столь долго, если бы не Натали Баркер - Натали Пелам Баркер, как стала подписываться она позже, когда ее и наши обстоятельства изменились. Что можно сказать о Натали? Стройная кареглазая брюнетка с потрясающим вкусом, она была автором столь трогательных любовных историй, как "Своевременный поцелуй!" "Только для тебя!" и "Не дай ему уйти!" - историй, где девушки бегут через пустырь и их волосы треплет ветер, архитектор приятной наружности в тридцать пять лет остается вдовцом с пятилетней девочкой на руках и новеньким "Мерседесом" (модель кабриолет) в гараже: все это - с небывалым количеством восклицательны знаков. Именно Натали была той осью, вокруг которой вращался наш мирок - мирок, начинавший причинять все больше хлопот местному почтальону: с каждой неделей его сумка становилась тяжелее и тяжелее. "Не понимаю, как это у вас получается: столько народу в одной маленькой квартирке..." - мог бы сказать он, подозрительно поглядывая на нас и протягивая нам увесистую кипу конвертов, на которых, выведенные нашим пером, значились в качестве адресатов Норман, Джек, Милл, Питер и Вера, Барби и Ната, - как мы привыкли звать промеж себя наших питомцев. разные стороны - Натали с ее обаянием, Натали, никогда не терявшая веры, даже в самые черные дни, когда отвергнутые рукописи низвергались из почтового ящика подобно Ниагаре, а затраты на бумагу и ленту для пишущей машинки превышали доходы от нашего предприятия. Быть фабрикой по производству текстов - тяжкий труд. Спакс разработал особую систему дистрибьюции нашей продукции - не менее эффективную, чем сложившаяся в первые дни система производства, - хотя поначалу наша эффективность была еще не столь велика. На стене над почтовыми ячейками с написанными на них именами Нормана и Наты, Питера и Барби был прикреплен график рассылок, отражающий все перемещения наших текстов: здесь указывались все журналы, в которых мог быть спрос на творения наших авторов. Каждый день каждый "автор" посылал по рассказу в один из журналов, и все мы садились ждать, что из этого получится. Я и поныне задаюсь вопросом, постигли ли господа английские редакторы, столь беззаветно посвятившие свое время чтению наших опусов, истинные причины вопиющего роста их рабочей нагрузки в тот год. Ибо, едва только рассказ возвращался (а случалось это куда чаще, чем нам того хотелось), мы тут же переправляли его в другой журнал, а отвергнувшим наш шедевр редакторам посылалась свежая история. Эта система гарантировала, что на каждом редакторском столе в Англии (мне тут же вспоминаются адреса журналов - почему бы не назвать один из них, благо, выводить его на конвертах приходилось чаще других: "Брим Билдинг") всегда лежал тот или иной рассказ одного из наших авторов - а порой и всех разом. Право слово, это был нелегкий год для Королевской почты - мне говорили, что в иных домах для престарелых бывшие почтовые сортировщики до сих пор |
|
|