"Малькольм Брэдбери. Историческая личность " - читать интересную книгу автора

даже если они не внушают вам симпатии или доверия или, наоборот, внушают
тревогу (а они стараются ее внушать), все равно очень приятны в общении.
______________
* Эмилиано Сапата (1879 - 1919) - руководитель крестьянского движения
в Мексиканской революции 1910 - 1917 гг.

После того как инстинкт подсказал им необходимость вечеринки - инстинкт
настолько гармоничный, что они даже не знают, кого из них он осенил раньше,
Кэрки спускаются в кабинет Говарда, помещающийся в полуподвале их дома XVIII
века, и наливают себе вина и приступают к работе над тем, что Говард
называет "прикидочным рассмотрением проблемы данной встречи". В доме Кэрков
есть два кабинета, хотя это очень бесструктурный дом, полная
противоположность тому, что люди называют домашним очагом. Кабинет Говарда
внизу, там, где он пишет книги, а кабинет Барбары наверху, где она намерена
их писать. Кабинет Говарда разлинован книжными полками; книжные полки
заполнены работами по социологии, книгами о групповой психотерапии и
межличностных взаимоотношениях, новыми экскурсами в радикализм американских
визионеров, основополагающими политическими манифестами. Под окном - белый
письменный стол со вторым телефонным аппаратом на нем; на столе же лежит
трепещущая кипа бумажных листов - рукопись книги, озаглавленной "Поражение
личностного", над которой Говард работал в летнем перерыве занятий и в
уединении, перерыве, который теперь кончается. Зарешеченное окно над столом
выходит на утопленный дворик с сиротливой кадкой под растения; чтобы увидеть
решетку, ограждающую дворик от улицы, надо задрать голову. Внутрь сквозь
решетку заглядывает солнце, которое сияло весь день, слабое осеннее солнце,
чьи косые лучи рисуют квадраты на книжных полках и стенах. На стенах между
книжными полками висят африканские маски, лица, вырезанные из черного и
темно-коричневого дерева на фоне белой эмульсионной краски, Кэрки в своих
веселеньких одеждах сидят под масками в двух раскладных креслах с
парусиновыми сиденьями. Оба держат рюмки с красным вином и смотрят друг на
друга и начинают словесное созидание вечеринки. Называют имена, обговаривают
закуски и напитки.
Через некоторое время Барбара встает и подходит к подножию лестницы.
- Энн! - кричит она в холл. - Мы с Говардом планируем вечеринку. Ты бы
не выкупала детей?
- Хорошо, миссис Кэрк, - кричит Энн Петти, студентка, которая прожила у
них лето, разругавшись с родителями настолько, что вернуться домой никак не
может. - Выкупаю.
- Просто не знаю, как бы я справлялась без Энн, - говорит Барбара,
снова садясь в раскладное кресло с парусиновым сиденьем.
- Бимиши, - говорит Говард. - Стерпим мы Бимишей?
- Мы не видели их все лето, - говорит Барбара. - Мы все лето никого не
видели.
И это святая правда, так как для Кэрков лето знаменует застойное время
года, фазу социальной апатии. Говард дописал свою книгу - она трепещет на
письменном столе рядом с ними. Однако творчество - процесс ни с кем не
разделяемый и внутренний; и сейчас Говард пребывает в той посткоитальной
литературной прострации, в которую впадают те, кто слишком много времени
посвящает собственным, ни с кем не разделяемым, построениям и сюжетам; его
тянет погрузиться, вмешаться в более крупные, величавые, более великолепные