"Рэй Бредбери. Удивительная кончина Дадли Стоуна" - читать интересную книгу автора

документы, гроссбухи, алфавитные указатели.
- Все это уже накипало во мне. Джон Оутис просто снял
сверху пену, и я увидел само варево. Все стало ясно - ясней
некуда. Писательство было для меня той же горчицей, я писал
и черкал с тяжелым сердцем и растравлял себе душу. И уныло
смотрел, как алчные критики разделывали меня, разбирали на
части, нарезали ломтями, точно колбасу, и за полночь
закусывали мной. Грязная работа, куда уж хуже. Я уже и сам
был готов махнуть на все рукой. Совсем доспел. И тут -
бац! - явился Джон Оутис. Взгляните.
Он порылся на столе и вытащил пачку рекламных листков и
предвыборных плакатов.
- Прежде я только писал о жизни. А тут захотел жить.
Захотел что-то делать сам, а не писать о том, что делают
другие. Решил возглавить местный отдел народного
образования - и возглавил. Решил стать членом окружного
управления - и стал. Решил стать мэром. И стал. Был
шерифом! Был городским библиотекарем! Заправлял городской
канализацией. Я был в гуще жизни. Сколько рук пожал,
сколько дел переделал. Мы испробовали всё на свете и на
вкус и на ощупь, чего только не нагляделись, не наслушались,
к чему только не приложили рук! Лазили по горам, писали
картины, вон кое-что висит на стене! Мы трижды объехали
вокруг света. У нас даже вдруг родился сын. Он уже
взрослый, женат, живет в Нью-Йорке. Мы жили, действовали, -
Стоун помолчал, улыбнулся. - Пойдемте во двор. У нас там
телескоп, хотите посмотреть на кольца Сатурна?
Мы стояли во дворе, и нас овевало ветром, облетевшим всю
ширь океана, и, пока мы смотрели в телескоп на звезды,
миссис Стоун спустилась в кромешную тьму погреба за
редкостным испанским вином.
На следующий день автомобиль промчался по неровной,
тряской дороге, от побережья через луга, и в полдень
доставил нас на безлюдную станцию. Мистер Дадли Стоун почти
не уделял внимания своей машине, он что-то рассказывал,
улыбался, смеялся, показывал мне то камень времен неолита,
то какой-нибудь полевой цветок и умолк, лишь когда мы
подъехали к станции и остановились в ожидании поезда,
который должен был меня увезти.
- Вы, наверно, считаете меня сумасшедшим, - сказал он,
глядя в небо.
- Ничуть не бывало.
- Так вот, - сказал Дадли Стоун, - Джон Оутис Кенделл
оказал мне еще одну милость.
- Какую же?
Стоун поудобнее расположился на кожаном, в заплатах,
сиденье.
- Он помог мне выйти из игры, прежде чем я выдохся.
Где-то в глубине души я, должно быть, чуял, что моя
литературная слава сильно раздута и может лопнуть как