"Рэй Брэдбери. Ветер из Геттисберга" - читать интересную книгу автора

человека, который, в сущности, и не был человеком, а машиной. Достаточно
уже того, что застрелили вещь только за то, что она выглядит как живая. И
я не хочу ставить в тупик судью или жюри и заставлять их рыться в
уголовном кодексе в поисках подходящей статьи для человека, который
убивает потому, что застрелен человекоподобный компьютер. Я не буду
повторять твоего идиотизма.
- Жаль, - вздохнул человек, назвавшийся Бутсом. Краска медленно сошла с
его лица.
- Говори, - сказал Байес, уставившись в стену. Он представил себе
ночные улицы, Фиппса, мчащегося в своей машине, неумолимо убегающее время.
- У тебя есть пять минут, может, больше, может, меньше. Почему ты сделал
это, почему? Начни с чего-нибудь. Начни с того, что ты трус.
- Трус, да, - сказал Бутс. - Откуда вы знаете?
- Я знаю.
- Трус, - повторил Бутс. - Это точно. Это я. Всегда боюсь. Вы правильно
назвали. Всего боюсь. Вещей. Людей. Новых мест. Боюсь. Людей, которых мне
хотелось ударить и которых я никогда не тронул пальцем. Вещей - всегда
хотел их иметь - никогда не было. Мест, куда хотел поехать и где никогда
не бывал. Всегда хотел быть большим, знаменитым. Почему бы и нет? Тоже не
получилось. Так что, подумал я, если ты не можешь сделать ничего, что
доставило бы тебе радость, сделай что-нибудь подлое. Масса способов
наслаждаться подлостью. Почему? Кто знает? Нужно лишь придумать
какую-нибудь гадость и потом плакать, сожалеть о содеянном. Так по крайней
мере чувствуешь, что сделал что-то до конца. Так что я решил сделать
что-нибудь гадкое...
- Поздравляю, ты преуспел!
Бутс уставился на свои руки, как будто они держали старое, но
испытанное оружие.
- Вы когда-нибудь убивали черепаху?
- Что?..
- Когда мне было десять лет, я впервые задумался о смерти. Я подумал,
что черепаха, эта большая, бессловесная, похожая на булыжник тварь,
собирается еще жить и жить долго после того, как я умру. И я решил, что
если я должен уйти, пусть черепаха уйдет первой. Поэтому я взял кирпич и
бил ее по спине до тех пор, пока панцирь не треснул и она не сдохла.
Байес замедлил шаги. Бутс сказал:
- По той же причине я однажды отпустил бабочку. Она села мне на руку. Я
вполне мог раздавить ее. Но я не сделал этого. Не сделал потому, что знал:
через десять минут или через час какая-нибудь птица поймает и съест ее.
Поэтому я дал ей улететь. Но черепахи?! Они валяются на задворках и живут
вечно. Поэтому я взял кирпич - и я жалел об этом многие месяцы. Может
быть, и сейчас еще жалею. Смотрите...
Его руки дрожали.
- Ладно, - сказал Байес. - Но какое, черт возьми, все это имеет
отношение к тому, что ты оказался сегодня здесь?
- Что? Как какое отношение?! - закричал Бутс, глядя на него, как будто
это ОН, Байес, сошел с ума. - Вы что, не слушали? Отношение!.. Бог мой, я
ревнив! Ревнив ко всему! Ревнив ко всему, что работает правильно, ко
всему, что совершенно, ко всему, что прекрасно само по себе, ко всему, что
живет и будет жить вечно, мне безразлично что! Ревнив!