"Джон Брэйн. Путь наверх (Роман) " - читать интересную книгу автора

существует вовсе... Я до крови прикусил губу. Голова у меня раскалывалась от
боли, горло пересохло, во рту был тошнотный вкус. Я оперся рукой о стену
дома. У меня было такое чувство, словно меня преследует какой-то невидимый
враг. Я перешел через дорогу и зашагал дальше. На этой улице было много
больших домов. Помню, что в одном из них слышалась музыка, занавеси на окнах
не были задернуты, и я увидел компанию молодежи. Когда я проходил мимо, они
спустили шторы. Я пошел дальше.
Дома становились все невзрачнее, и уже не было больше деревьев - только
корпуса заводов надвигались на меня из темноты. Я не хотел думать об Элис,
но мысли против воли уносили меня к тому, что было в Лондоне десять лет
назад: я видел, как она, дыша невинностью и чистотой, совсем еще юная;
входит в мастерскую, раздевается за ширмой, и затем ее, совершенно нагую.-
слегка смущенную, быть может,- старается приободрить художник. Он
представлялся мне похожим на Джека Уэйлса, только с бородой. Я видел, как
она сидит, позируя ему, чуть раздвинув колени... Дальше я уже думать не мог:
бессильная, первобытная ярость одурманивала мне мозг. Мне припомнилось, как
мы с Чарлзом разглядывали обнаженные тела на полотнах в художественной
галерее в Лидсе и как мы ходили с ним в Лондоне в кабаре. "Разумеется,-
сказал тогда Чарлз,- они ничем не лучше проституток. Не хотел бы я жениться
на женшине, которая показывает все, что ей дано природой, таким грязным
юнцам, как мы с тобой".
Знает ли об этом Джордж? А если знает, как он к этому относится? Я
нахмурился, стараясь сосредоточиться. Если он страдает от этого, тогда,
значит, мы с ним похожи и свои страдания я, так сказать, делю с ним. Но я
слишком хорошо понимал, что ему это, конечно, совершенно безразлично. И если
он об этом вообще думает, то с легкой усмешкой. Словом, и тут я нашел лишь
новые причины для терзаний.
Пусть это лишено всякой логики, но тем не менее это было именно так.
Я увидел довольно большой бар в нескольких шагах от шоссе и зашел туда.
Был четверг, и бар пустовал. Я взял пинту пива и попытался восстановить в
памяти последнюю лекцию по политической экономии. "Теория прибавочной
стоимости гласит..."
Память у меня обычно вбирала в себя все, словно губка. Не раз в
свободные минуты я вспоминал целые страницы прочитанных мною книг - они так
и стояли у меня перед глазами. Но сейчас лекция распадалась в моем мозгу на
куски исписанной бумаги, содержащиеся в них факты не имели ни малейшей связи
друг с другом. Я старался восстановить в памяти страницу и видел только
слово "нагая". На секунду я закрыл глаза: передо мной поплыло какое-то
красное марево. Я снова рткрыл глаза и увидел все то же слово - на
противоположной стене зала в углу висела афиша: "Самые нагие и самые
красивые артистки английского ревю - Сандра, Кэрол, Элиз, Лизбет" и... Элис.
Быть может, она и это проделывала тоже, думал я, только не потрудилась мне
сообщить; быть может, и она стояла, залитая розовым светом в сверкающем
блестками головном уборе, прикрываясь золотым фиговым листочком, а тысячи
глаз присасывались к ее голому телу, как пиявки. У меня не было никакой
уверенности, что Элис этого не делала, что она - такая умная, такая чуткая и
нежная - не доходила и до этой крайности. А для меня это видение было столь
же чудовищно, как если бы ее на моих глазах подвергали пыткам в каком-нибудь
грязном подвале. Вот что мучило меня. Не самый факт существования натурщиц,
а только то, что натурщицей была Элис. Я еще многое в жизни мерил дафтонской