"Джон Брэйн. Путь наверх (Роман) " - читать интересную книгу автора

Как всегда, я ушел прежде Элис. Квартира Элспет находилась на самом
верхнем этаже, лифт не работал. Помню, как мне казалось, что ступенькам не
будет конца, и как поразила меня мертвая тишина, царившая в доме. Здание
было отделано в обычном послевоенном стиле и чем-то напоминало большой
корабль. Меня преследовал какой-то странный суховатый запах - не то горячих
гренков, не то хлора. Лестница была широкая, и толстый серый ковер поглощал
все звуки. Все было очень чистое и сверкающее и, надо сказать, выглядело в
общем довольно мило, только не верилось, чтобы здесь могло обитать хоть одно
живое существо. Чудилось, что за этими белыми дверями с хромированными
металлическими номерками и аккуратными карточками с фамилиями жильцов
скрывается пустота.
Когда-то в этом районе находились особняки всех богатых людей
Леддерсфорда, но по мере того, как автомобили все больше и больше
завоевывали доверие, а город становился все грязнее, богачи перекочевали
отсюда в другие города, вроде Уорли.
В особняках, которые не были превращены в доходные дома и частные
отели, обосновались теперь главным образом доктора, дантисты и фотографы.
Улицы в городе были широкие, густо обсаженные деревьями, и это напоминало
мне Уорли.
Словом, Леддерсфорд давно утратил свою индивидуальность.
Вечер был тихий, ясный, веял теплый ветерок. Близилась весна. Здесь,
впрочем, это почти не чувствовалось. Лавры, сосны и ели - темные,
меланхолично-зловещие - во все времена года выглядят одинаково. Домой меня
не ждали раньше десяти, а сейчас было только половина девятого. Оставался
брльшой, пустой, бесполезный пробел во времени, который нужно было как-то
заполнить. Я мысленно снова и снова ворошил свою горечь и боль, словно
изголодавшийся, который набивает себе рот землей. "Вот все и кончилось,-
твердила рассудочная часть моего "я".- Ты отделался от этой суки, от этой
истерички. Теперь тебе нечего бояться скандала, нечего бояться, что она
свяжет тебя по рукам и ногам". Но другая часть моего "я" помнила только
крупные слезы, катившиеся по щекам Элис, с мучительной нежностью вспоминала,
как постарело и осунулось от слез ее лицо.
Затем мне припомнилось, как она, обнаженная, лежала рядом со мной, и
сердце заныло, словно больной зуб. Пусть это кажется странным, но мне
хотелось думать, что Элис солгала, что на самом деле она была любовницей
этого художника. Так мне было бы легче. Мучительнее всего была для меня
мысль о том, что она совершенно спокойно, бесстрастно выставляла себя
напоказ, словно ее тело ничего для нее не значило. "Сочетание красок, света
и тени..." Словно сочетанйе красок, света и тени может порезать себе палец
кухонным ножом, может выйти замуж, любить, выслушивать мои самые сокровенные
признания... Именно те доводы, которые Элис приводила в свое оправдание,
которыми пыталась укротить мою ревность, ранили меня больнее всего. Я осыпал
ее мысленно градом самых грязных ругательств, какие только приходили мне в
голову, шепча их про себя снова и снова, однако и это не приносило
облегчения. (В конце концов, в английском языке существует не больше дюжины
грязных ругательств, и девять из них, в сущности, скорее грубо
физиологичны.) Я с горьким сожалением вспоминал то время, когда Элис была
мне чужой и мне было бы совершенно безразлично, если бы даже она вышла голая
на улицу среди бела дня.
Ведь она способна проделать нечто подобное так, словно меня и не