"Джон Брэйн. Путь наверх (Роман) " - читать интересную книгу автора

никогда не появляются.
Иной раз я удивляюсь, как шоферы еще живы.
Когда мы сели в такси, она снова окинула меня долгим, пристальным
взглядом. Это был испытующий взгляд, но он не вызывал смущения. Он был так
же холоден, сух и вместе с тем так же тверд и дружелюбен, как и ее
рукопожатие, и мне показалось, что я с честью выдержал какое-то испытание.
- Я могу звать вас мистер Лэмптон, если хотите, - сказала она.- Но я
предпочла бы называть вас Джо.
Она сказала это без тени кокетства и без всякой неловкости, как нечто
решенное и само собой разумеющееся.
- А меня зовут Джоан,- добавила она.
- Конечно, я буду очень рад, Джоан,- сказал я и с той минуты всегда
называл ее только по имени, хотя, как это ни странно, каждый раз, когда я
думал о ней, она была для меня "миссис Томпсон".
- Вот шоссе Сент-Клэр,- сказала она, когда такси свернуло на улицу,
круто поднимавшуюся по длинному склону холма.- Мы живем на самой вершине. В
Уорли, впрочем, это называется жить Наверху. С прописной буквы. У моего мужа
есть какаято теория и на этот счет.
Я отметил про себя ее спокойную правильную речь. Голос у нее был тихий,
но внятный, в ее говоре не проскальзывали грудные йоркширские гласные, но не
было и той мешанины звуков, характернои для уроженцев восточных графств, про
которую говорят: у него словно горячая картошка во рту. Я мысленно поздравил
себя с удачей. Миссис Томпсон легко могла оказаться заурядной квартирной
хозяйкой, от которой всегда несет стиральной содой и дрожжами, а дом, где
мне отныне предстояло жить,- одним из таких вот захудалых домишек позади
вокзала. И я просто-напросто перекочевал бы из одного Дафтона в другой. А
вместо этого я теперь держал путь Наверх. Мне предстояло вступить в новый
мир, и первые краткие впечатления, уже полученные мною от этого нового мира,
наполняли меня радостным волнением: внушительные ссобняки с фруктовыми
садами и широкими подъездными аллеями; подстриженные под гребенку живые
изгороди; приготовительная школа, в которую ученики скоро возвратятся из
своих увлекательных путешествий по Бретани, или Бразилии, или Индии, или, на
худой конец, из какогонибудь старого замка в Корнуолле; дорогие автомобили -
"даймлеры", "ягуары", "лагонды", "бентли", - небрежно оставленные у шоссе,
словно этот квартал, кичась своим богатством, разбросал их где придется, как
ненужный хлам, и, наконец, этот ветер, который долетал сюда с вересковых
пустошей и лесов, раскинувшихся где-то там за горизонтом.
Но больше всего поразил мое воображение Тополевый проспект - широкий,
прямой и в самом деле обсаженный тополями. В Дафтоне я жил на улице Дубовый
Зигзаг, но она не имела ни единой извилины, и на ней не росло не только ни
одного дуба, но даже ни одного куста. Тополевый проспект мгновенно стал для
меня символом города Уорли: когда я его увидел, у меня возникло такое
ощущение, словно я всю жизнь питался опилками, воображая, что ем хлеб.
Миссис Томпсон положила руку мне на колено, и на меня едва уловимо
повеяло одеколоном - гигиеническим, самого лучшего сорта, почти без аромата.
- Мы приехали, Джо,- сказала она.
Это был не особняк, а двухквартирный дом, что меня слегка разочаровало.
Но он был довольно большой, построенный из дорогого светлокоричневого
известняка, и при нем имелся гараж. Двери и наличники окон поблескивали
свежей краской, а газон перед домом казался гладким, как кротовая шкурка.