"Дикси Браунинг. Тонкий лед [love]" - читать интересную книгу автора

"Прекрати, Мэри Маргарет", - мрачно пробормотала она. Ей ли не знать,
что копание в прошлом до добра не доводит. Но время от времени, когда
Мэгги меньше всего ожидала, волна воспоминаний, нахлынув на нее, душила
болью об утраченном.
Тяжелый физический труд служил отличным лекарством. В первый год
Мэгги наколола горы дров. Она выскоблила лодку, уплотнила и законопатила
окна в каждом доме, скребла и терла, сбивая пальцы в кровь.
Теперь, спустя четыре года, она научилась справляться с чувствами, не
впадая в крайности. Навести порядок в семи домах, не считая собственного,
пробить дренажные трубы, покрасить железные печи, чтоб не ржавели,
заготовить дров или набрать плавника - после стольких трудов сил на
самокопание не оставалось.
С другой стороны, здесь было спокойно. Никуда не надо бежать, на ходу
проглатывая обед, не надо разрываться между двумя раскалившимися
телефонами и нервным клиентом на проводе третьего, не надо ломать голову,
где взять время на мужа, отца, мать, клиентов, коллег и где урвать жалкие
пять минут на себя.
Свобода. Вот ее завоевание. Теперь можно не принуждать себя следовать
по стопам отца, не изображать живой интерес, выслушивая рассказы матери о
ее светских успехах, можно, черт побери, просто сесть на пень и считать
листья на фиговом дереве, если захочется!
Но это случалось не часто. Душевное смятение легче всего заглушить
ходьбой - прогулки всегда поднимали Мэгги настроение. Когда гуляешь, можно
не думать, можно просто наслаждаться.
Напялив дедовы башмаки с рифленой подошвой на толстые шерстяные
носки, Мэгги открыла дверь. На дворе оказалось холоднее, чем она
предполагала. Надев свитер и брезентовую охотничью куртку, которая была
старше ее самой, она зачесала волосы назад и нахлобучила почти до самых
глаз брезентовую же панаму. Солнце, несмотря на декабрь, слепило
беспощадно. Если не принять мер предосторожности, не успеешь оглянуться,
как вокруг глаз пойдут морщины.
За два года после смерти деда Мэгги освоила его старую охотничью
одежду. С двумя парами толстых носков даже башмаки сидели вполне сносно.
Джубал не был крупным мужчиной, а Мэгти была рослой, так что одежда
подходила обоим. То, что она носила в Бостоне, решительно не годилось в ее
теперешней жизни. Сшитый на заказ спортивный костюм и кроссовки "Рибок",
может, и нашли бы применение, но вообразить себя в костюме от "Брукс
бразерз" в местном супермаркете, хозяйственном магазине или библиотеке
было сложно. Она сохранила пару нарядов на всякий случай, но пока такой
случай не представился. Что же до прочих тряпок, то их ее секретарь, по ее
просьбе, должна была отнести в магазин подержанных вещей вместе с одеждой
для беременных и детским приданым, которое она уже начала тогда собирать.
Особенно детское приданое.
Когда она убежала от мужа домой, к родителям, у нее и мысли не было о
том, что она проведет остаток жизни здесь. Она вообще была не в состоянии
строить планы на завтра. Просто жила день за днем. Так прошел год.
А теперь она здесь и в Бостон не думает возвращаться. Ее отец,
Макгаффи Дункан, финансовый управляющий и издатель газеты "Дункан маркет
таймеру, не раз бывал у нее, особенно в последние месяцы жизни деда; мать,
как обычно, каждую осень выезжала на несколько дней в Килл-Девил-Хилл, в