"Илья Яковлевич Бражнин. Мое поколение " - читать интересную книгу автора

церемонию на большой перемене в учительской. Некоторые предлагали даже
сделать это перед началом уроков в зале, куда собирается на молитву вся,
гимназия. Это было бы, конечно, самой сильной демонстрацией против нового
директора. Однако на это не решились и уговорились преподнести и бювар и
адрес после урока истории в классе.
В конце концов и это решение осталось невыполненным. Началось с того,
что делегация никак не могла улучить минуту, чтобы начать церемонию, потому
что как раз во время второй половины урока Степан Степанович начал объяснять
новое задание. Делал он это с тускловатой и старомодной красноречивостью и
очень серьезно. Прервать его было неловко, и делегаты, страдая от нетерпения
и жестких воротничков, надетых ради торжественного случая, беспокойно ёрзали
на своих партах.
Степан Степанович не подозревал ни о чем и кончил свои объяснения за
полминуты до звонка. Делегаты перемигнулись и уже вскочили со своих мест,
как вдруг, опережая их, Никишин грохнул крышкой парты и рокочущим баском
объявил о желании выйти из класса. Степан Степанович недовольно поглядел на
Никишина и сказал, вынимая часы:
- Сейчас будет звонок. Подожди немного.
Но Никишин не хотел ждать. Он заносчиво и упрямо настаивал на своем. В
это время раздался звонок. Степан Степанович взял с учительского стола
журнал и пошел к двери. Делегация пустилась на рысях следом за ним и нагнала
у самого порога. Церемония в самом начале сбилась, а кроме того, совершенно
неожиданна и сам Степан Степанович смял её. Едва выговорил Ширвииский первые
слова торжественного вступления, в котором фигурировали и "позвольте от
лица" и "с сердечным уважением", как Степан Степанович вдруг болезненно
сморщился, будто ему на мозоль наступили, и, пробормотав, "какое уж там
уважение", поспешно оставил класс.
Он даже не успел разглядеть за толпившимися и напиравшими со всех
сторон гимназистами зеленый бювар в руках Пети Любовича. Надо было
совершиться катастрофе, чтобы настолько вывести из равновесия этого
седоусого ветерана, и пустой случай в седьмом классе стараниями нового
директора в конце концов обернулся-таки катастрофой. Спустя четыре месяца,
окончательно поссорясь с директором, Степан Степанович принужден был выйти в
отставку, не дослужив до пенсии восьми месяцев.
Впрочем, эти решительные события развернулись несколько позже. Сейчас
Степан Степанович только понуро горбился и, сбиваясь в шаге, торопился в
учительскую.
Участники несостоявшейся церемонии смущенно переминались у порога, пока
не погнал их в зал подоспевший к месту происшествия Мезенцов.
- Ну, парламентарии, - насмешливо рыкнул Никишин, - высыпайся из
класса, а бюварчик можете завтра на толчок снести. Копеек пятьдесят дадут, а
то, может, и рубль.
- Тупо и глупо, - огрызнулся Петя Любович, но Никишина уже не было в
классе.
Вечером к Никишину пришел Рыбаков, и они жестоко поругались, а сегодня
на чтение реферата ни Петя Любович, ни тяготевшие к нему Веденеев и Грибанов
не пришли. Очевидно, история с бюваром разобидела их.
"Ну и черт с ними, - подумал Никишин, отбрасывая окурок, - воздух чище.
По крайней мере в кружке остались ребята, с которыми можно разговаривать
по-настоящему. Сколько их? Митька Рыбаков, Илюха Левин, Пашка Ситников,