"Илья Яковлевич Бражнин. Мое поколение " - читать интересную книгу авторанабитым в углу гвоздям и разделась. Ветхая порыжевшая жакетка слетела с неё
как скверная, уродливая шелуха. Под шелухой оказалась высокая грудь и смуглая гибкая шея. Девушка подошла к столу, крепко тряхнула гостю руку, подвинула стул, села. - Вот я и бабушка, - сказала она громко и полной грудью, на всю комнату вздохнула. - Бабушка? - удивился Илюша. - Что ты говоришь, Геся? - Бабушка, - кивнула Геся. - У нас в фельдшерской школе бабушками зовут тех, кто принимает ребят у рожениц. Сегодня первый раз самостоятельно принимала. Очень ответственно и после всего приятно очень. - Ну, а внук какой? Здоровенький? - вмешалась Софья Моисеевна. - Хороший. Девять с половиной фунтов. Волосатый - и вот такие щёки. Замечательный такой мужчина. Как я его взяла на руки да шлепнула, так он на всю палату закричал. Софья Моисеевна огорчилась: - Зачем же такого маленького шлепать? Что он - не успеет наполучать шлепков, когда вырастет? Разве это так уж надо, шлепать? - Надо, мама, надо, чтобы дыхание открыть. Шлепнешь, он закричит - и, значит, жить начал. А в общем, хотя и знаешь, что надо, а вот жалко шлепать. - Жалко?- переспросил Рыбаков. - Жалко. - А вы всё-таки, несмотря на эту самую жалость?.. Рыбаков вопросительно посмотрел на девушку. Геся порывисто обернулась: - Да, конечно. А как же иначе. Потом повернулась к матери: Рыбаков не спускал глаз с бабушки. Было этой бабушке лет двадцать, может быть, двадцать один - не больше. Смуглое лицо её очерчивалось резко. Всё в нём - и крепкий прямой нос, и крутой изгиб бровей, и широкий лоб, обведенный гладкими, иссиня-черными волосами, - всё было крупно, но соразмерно, в твердых, законченных линиях. Рыбаков долго косил глазами в Гесину сторону, морща жидкие брови, будто обдумывая что-то важное и трудное, но, когда Геся спустя минут десять вышла в кухню, забрав посуду, он только сказал уважительно, почти с завистью: - Красивая у тебя сестра, Илья. Потом доверительно подвинулся к Илюше и попросил тихо: - Дай-ка тетрадь. Илюша сунул руку за пазуху, но тетради не достал. - Завтра отдам, - сказал он скороговоркой. - Сегодня впишу кое-что. - Новое? - Новое. - Ну-ну, валяй. Рыбаков собрался уходить. Илюша проводил его в кухню, а оттуда в сени. На пороге темных холодных сеней зажег спичку, чтобы посветить гостю. Холодный ветер побежал по ногам, громыхнул дверью и задул спичку. Илюша зажег новую. Рыбаков стоял рядом и о чем-то думал, глядя на темную заиндевевшую стену. - Ты что? - спросил Илюша. Рыбаков почесал переносицу. - Вот прибавь к твоим крупинкам житейской мудрости: "Чтобы человек |
|
|