"Илья Яковлевич Бражнин. Мое поколение " - читать интересную книгу автора

случай станет рубежом исторических для гимназии событий, потрясений, даже
катастроф.
Не подозревал этого и сам Адам Адамович, постучавший спустя пять минут
в двери директорского кабинета.
Не подозревал этого и помощник классных наставников Игнатий Михайлович
Мезенцов, сменивший Адама Адамовича в директорском кабинете. Вызванный к
начальству с наказом "явиться без промедления", Игнатий Михайлович струхнул.
Он и от природы-то был трусоват и мелкотравчат, а тут ещё многозначительное
"явиться без промедления" и известная всем строгость нового директора,
присланного месяца четыре тому назад Петербургским учебным округом. Прежний
директор, бывший почти либералом и относившийся к гимназистам
по-человечески, в эти свирепые годы оказался неугоден петербургскому
начальству. В Архангельск был направлен с ревизией окружной инспектор, ярый
монархист, известный к тому же своим крутым нравом. Он нашел, что
гимназические порядки не соответствуют жесткой системе дисциплинарного
просвещения, насаждаемой черносотенным министром Кассо. Старый директор был
смещён, и на его место назначен был статский советник Аркадий Борисович
Соколовский.
Первого сентября 1911 года Архангельская губернская гимназия
отпраздновала свой столетний юбилей. Новое, второе столетие её существования
и суждено было открыть Аркадию Борисовичу, прибывшему в Архангельск вскоре
после юбилея.
Новый век открывался ожесточенным наступлением на всякого рода
вольности. Гимназистов быстро подтянули. Высота воротничка, ширина ремня и
полей фуражки, цвет шинельного сукна, блеск пуговиц и пряжки - всё было
регламентировано со скрупулезной точностью.
С ещё большей решительностью обратился новый начальник к тем сторонам
гимназического бытия, которые соприкасались с внешним миром. Гимназистам
было строжайше запрещено посещение каких бы то ни было сходок, собраний,
чтений, лекций, вечеров; запрещалось показываться в городском театре, клубе
приказчиков, ресторанах, кухмистерских, кинематографах. Даже в городском
сквере, на катке и просто на улице гимназисты имели право появляться не
позже восьми часов вечера. По мнению Аркадия Борисовича Соколовского,
учащийся должен был быть всемерно огражден от всяких влияний общественности.
Как опасны эти влияния, тому имелись явные и устрашающие доказательства в
истории последнего пятилетия, особенно в девятьсот пятом - шестом годах,
когда из-за брожения среди учащихся пришлось даже временно закрыть гимназию.
Призрак девятьсот пятого года всё ещё незримо витал над толстостенным
трехэтажным зданием гимназии, увенчанным крохотным церковным куполком. Так,
по крайней мере, казалось Аркадию Борисовичу Соколовскому, переступившему
порог "вверенного ему учебного заведения" с непреклонной решимостью
покончить с грозным призраком раз и навсегда. Результаты его решительных
действий сказались очень скоро. В первые же три месяца директорствования
Аркадия Борисовича из гимназии было исключено за вольные мысли и вольное
поведение девять человек и столько же взято на замечание.
Седьмой класс пока менее других чувствовал начальственный гнет и самого
Аркадия Борисовича, и педагогов. Объяснялось это прежде всего тем
обстоятельством, что классным наставником у семиклассников был Степан
Степанович. Этот суровый старец с первых же шагов невзлюбил нового
директора, считая его выскочкой, рукосуем и временщиком. Чин статского