"Бертольд Брехт. Дела господина Юлия Цезаря (Фрагмент романа)" - читать интересную книгу автора

всякое такое, что прежде всего интересует публику. Рар занимался деловой
стороной всех начинаний, а эта сторона, как вам известно, всего меньше
интересует наших историков. Что они знают об игре на понижение? Они считают
все это второстепенным.
- Навряд ли в записках указаны одни только цены на хлеб, - отвечал я.
- Ну, а если все же это так? - спросил он, и, хотя лицо его по-прежнему
оставалось бесстрастным, мне почудилось, будто у него в глазах промелькнула
лукавая искорка.
- Ну что ж, и из них можно вывести какое-то заключение, - бросил я
поспешно.
- Вот как? - протянул он.
Я подумал, что он принадлежит к тому разряду торгашей, которым не по
нутру быстрое завершение сделки, как большинству женщин - быстрое завершение
любовных утех, и решил по мере возможности продлить удовольствие.
- Весьма прискорбно, что вы не сохранили эти материалы, - сказал я с
сожалением. - Все же речь в них шла не более, не менее, как об основании
империи.
Он погрузился в раздумье и немного погодя сказал:
- Итак, по-вашему, если можно вывести какое-то заключение о характере
господина X из того, что господину X подают на завтрак, то это же, на худой
конец, можно вывести из того, как он относится к ценам на хлеб? Вы уже
где-нибудь остановились?
Вопрос был несколько неожиданным, и я не без колебаний отвечал, что
снял на целый месяц маленький домик на берегу озера - непростительная
поспешность, которая, вероятно, побудит его запросить с меня несусветную
цену.
Несколько мгновений он внимательно меня разглядывал. Потом встал,
подошел к стене и костяшками пальцев ударил по висевшей там на шнурке медной
тарелке. Подойдя к изящному низенькому книжному столику, он вынул из кожаной
папки лист пергамента и пальцем указал явившемуся рабу запись на листе. Пока
раб не вернулся, неся под мышкой маленькую шкатулку ясеневого дерева, мы оба
молчали.
Даже не взглянув на шкатулку, старик небрежно поставил ее на книжную
полку за своим стулом.
- Записки тут, - сухо сказал он. - Сколько вы мне дадите за них?
Я рассмеялся.
- Они ведь непонятны без соответствующих пояснений, - сказал я.
- Они и не продаются без пояснений, - отвечал он, нимало не
смутившись. - Пояснения дам вам я. И, конечно, рукопись у меня останется, вы
приобретаете лишь право ознакомиться с ней.
- Восемь тысяч сестерциев, - сказал я.
Он явно колебался.
- Пожалуй, вы не захотите возвратиться ни с чем: ради этих записок вы
проделали двухнедельное путешествие и на целый месяц сняли дом, - пробурчал
он. - Двенадцать тысяч сестерциев - пустяковая сумма. Хороший повар стоит
сто тысяч.
Я обозлился. Эдакий, в самом деле, невоспитанный мужлан! Так вот же
нарочно не продлю ему удовольствие, не стану долго торговаться.
- Согласен, - бросил я коротко.
- Но смотрите, я вас предупреждал, - осторожно заметил Спицер. - В