"Бертольд Брехт. Дела господина Юлия Цезаря (Фрагмент романа)" - читать интересную книгу автора

императорского квестора Туллия Варрона, весьма влиятельного человека. Однако
позднее, когда я ближе познакомился со Спицером, я пришел к выводу, что
коротенькая записка вольноотпущенника Кавеллы, в которой упоминалось о моей
адвокатской практике, всего больше способствовала успеху моего предприятия.
Сам Спицер со мной на эту тему не говорил. Покончив с чтением, он возвратил
мне бумаги, и в обращении его со мной и тоне я не заметил ни малейшей
перемены.
В письмах содержались намеки на цель моего визита, и старик стал
расспрашивать меня о моих занятиях и планах. Вопросы его были кратки, и
ответы мои он выслушивал, не выказывая ни одобрения, ни порицания. Он
спросил, была ли уже опубликована какая-нибудь моя книга. Я назвал своего
"Солона". Далее он осведомился о моей партийной принадлежности; я отвечал,
что не принадлежу ни к какой партии. Затем он, довольно бесцеремонно, как
мне показалось, пожелал узнать, какими средствами я располагаю, и я наконец
понял, что он намерен потребовать плату за необходимые мне сведения.
Признаюсь, меня это несколько изумило. Библиотека, где мы сидели,
указывала на то, что владелец ее - человек весьма состоятельный. Позднее я
убедился, что она составлена главным образом из подарков: в подборе книг не
чувствовалось системы; это были просто ценные подношения богачу. Я знал
также, что у него имеется чрезвычайно прибыльная недвижимость, и его отнюдь
не дешевую виллу можно было даже почесть скромной по сравнению с доходами,
которые он получал от одних только серебряных рудников в Сардинии. Дело
мое - а тем самым и просьба - преследовало чисто научную цель. Никаких
материальных выгод оно мне не сулило. Да и не принято как-то покупать
исторические воспоминания, как селедки на рынке.
Он не мог не заметить моей настороженности. На мгновение воцарилось
неловкое молчание. Потом он напрямик спросил:
- Чего вы, собственно, от меня хотите?
Я ответил, что слышал, будто дневники Papa попали к нему.
- У меня их больше нет, - спокойно заявил он. Я снова замолчал. Если он
полагает, что, проделав одиннадцатидневный путь, я стану торговать у него
несколько свитков пергамента, как торгуют фруктовый сад или раба, то он
глубоко ошибается.
Но он, нимало не смущаясь, все так же размеренно продолжал:
- Да они вам и бесполезны. Насколько я понимаю, вы собираетесь писать
биографию. А тут уже пахнет политикой.
- Заметки секретаря политического деятеля, какими бы они ни были, тоже
пахнут политикой, - возразил я с некоторой, быть может излишней,
горячностью.
- Возможно, - сказал он, устремляя взгляд в угол комнаты, - но только у
меня этих записок нет.
В комнату вошел небольшого роста галл, по-видимому, управляющий. Старик
дал ему подробнейшие указания относительно починки какого-то оросительного
устройства. Собеседование длилось по меньшей мере четверть часа, и за все
это время хозяин ни разу не удосужился взглянуть в мою сторону. Затем раб
ушел, и Спицер возобновил прерванный разговор.
- Без пояснений вы все равно ничего в них не поймете, - сказал он
спокойно. - А кто вам эти пояснения даст? Конечно, если вас интересуют одни
лишь интимные подробности... Но я сильно сомневаюсь, сказано ли там, что
особа, о которой идет речь, из всех блюд предпочитала на завтрак рыбу и