"Бертольд Брехт. Дела господина Юлия Цезаря (Фрагмент романа)" - читать интересную книгу автора

заискивания перед народом, он часто показывает, как эксплуатация, бесправие,
нищета и голод социально и морально деформируют простых людей, порождают в
некоторых из них волчий эгоизм или рабское подобострастие и т. п. Но он
твердо знает и то, что именно в народе живет подлинный героизм, не
стремящийся казаться большим или другим, чем он есть на самом деле, героизм
без позы, без фразы, без внешнего, показного величия, героизм, не являющийся
ширмой для прикрытия темных, корыстных и человеконенавистнических дел. В
героизме народа Брехт видит истинную творческую силу истории.

И. Фрадкин

Книга первая

Карьера знатного молодого человека

Тропинка, которую нам указали, круто устремлялась в гору, петляя среди
оливковых рощ, поднимавшихся от озера террасами и обнесенных низкими
каменными стенками. Утро выдалось великолепное. Вероятно, был обеденный
перерыв, потому что мы почти не видели рабов на плантациях и кое-где над
службами вился дымок.
Вскоре показалась вилла, во всяком случае, что-то забелело сквозь
зелень олив. Она стояла посредине склона.
Пока я взбирался вверх, мною вновь овладели сомнения: захочет ли старик
показать мне бесценные записки? Рекомендательные письма, которые нес мой
Семпроний, весили немного. Я предпочел бы, чтобы пот катился с него градом
под их тяжестью.
Как бывало не раз, когда меня брала досада на тяготы пути, да и на
значительные денежные издержки, я утешал себя мыслью, что великий
государственный деятель, чью биографию я задумал написать, бессознательно,
да и сознательно, уготовил своим биографам несравненно большие трудности,
чем неудобства длительного путешествия. Все затуманивала легенда. Чтобы
сбить нас с толку, он даже сам книги писал. Да и денег не жалел, и извел их
немало. Великие люди как огня боятся, чтобы кто-нибудь не докопался до
истинных мотивов их деяний.

Вилла сказалась низким, но очень большим строением. Она была выдержана
в строгом стиле, не то что ужасные особняки наших столичных выскочек. И
хозяин ее, встретивший нас на пороге библиотеки, тоже нисколько не походил
на наших новоявленных сенаторов.
Бывший судебный исполнитель, а впоследствии банкир Мумлий Спицер -
высокий мосластый старик с землисто-серым лицом, на котором выделяется
тяжелый подбородок. Он сильно горбится, но это, по-видимому, отнюдь не
признак старческой немощи.
Врученные ему рекомендации он просмотрел с величайшей тщательностью,
стоя у окна. Обращение с бумагами выдавало его профессию - финансисты читают
куда более основательно, чем любители изящной словесности. Кому-кому, а уж
им-то известно, какой при поспешном чтении можно потерпеть урон.
Ни одна черточка на топорном лице Спицера не обнаруживала ни суждения
его о моих поручителях, ни цены, которую он придавал их отзывам. Тогда я
думал, что наибольшее впечатление произвели на него лестные слова