"Бертольд Брехт. Дела господина Юлия Цезаря (Фрагмент романа)" - читать интересную книгу автора

симпатии к Ц., всегда, должно быть, оставался дотошным в делах и, конечно,
не ушел без стула. Я вспомнил свои двенадцать тысяч сестерциев.
Старик отхлебнул вина, которое нам подали, и продолжал:
- В это время он, насколько мне известно, ничем уже больше не
занимался. Когда-то он пытался избрать себе специальность и зарабатывать
деньги. Испробовал свои силы как адвокат в двух процессах, которые по
заданию демократических клубов вел против сенатских чиновников: Ц. обвинял
их в вымогательстве и злоупотреблении служебным положением в провинциях.
Сити платило молодым адвокатам из хороших семей неплохие деньги за такого
рода процессы. Они служили Сити оружием в его давней войне с сенатом. С
незапамятных времен триста семей распределяли между собой все высшие
должности внутри и вне Рима. Сенат заменял им биржу. Там они сторговывались,
кому из них сидеть в сенате, кому в судах, кому на коне, а кому у себя в
поместье. Это были все крупные помещики, они смотрели на прочих римских
граждан как на свою челядь, а на свою челядь - как на чернь. С купцами они
обходились, как с разбойниками, а с жителями завоеванных провинций - как с
врагами. Таков был и Катон-старший, прадед нашего Катона, который в мое и Ц.
время стоял во главе сенатской партии. Он восхвалял законодательство II
века, согласно которому вора заставляли возвращать "отобранное" в
двукратном, а ссужающего деньги под проценты - в четырехкратном размере. Еще
при моем отце был издан закон, запрещавший сенаторам заниматься торговлей.
Однако закон опоздал, его тотчас стали обходить; все можно пресечь законом,
только не торговлю. Эта мера привела лишь к созданию торговых компаний, в
которых каждый из пятидесяти участников являлся собственником одной
пятидесятой части корабля. Так что вместо того, чтобы контролировать один
корабль, пайщик стал контролировать целых пятьдесят. Во всяком случае, вы
видите, куда гнули эти господа. Они были прекрасными полководцами, умели
завоевывать провинции, только не знали, что с ними делать потом.
Но когда наша торговля вышла из пеленок и мы начали в больших масштабах
вывозить оливковое масло, шерсть и вино и ввозить хлеб и многое другое, в
особенности же когда мы захотели вывозить деньги, чтобы пустить их в оборот
в провинциях, эти господа показали свою полную неспособность юнкеров идти в
ногу со временем, и молодому Сити пришлось убедиться, что ему недостает
настоящего руководства. Поймите, мы не испытывали ни малейшего желания самим
гарцевать на боевом коне или тратить время - а для нас это деньги, -
развалившись в заплесневелых чиновничьих креслах. Эти господа могли
спокойненько оставаться на своих высоких постах, но только под надежным
руководством Сити. Вам станет ясно, что я имею в виду, всего лучше на
примере Пунической войны. Мы затеяли ее с самой благой целью на свете, а
именно чтобы покончить с африканской конкуренцией. А что из этого вышло?
Наши вояки завладели не товарами и пошлинами Карфагена, а его стенами и
военными судами. Мы отняли у карфагенян не хлеб, а плуг. Наши полководцы
гордо заявляли: там, где проходят мои легионы, даже трава не растет. Но
нам-то нужна была именно трава: как известно, из одной разновидности травы
печется хлеб. Итак, единственным приобретением Пунической войны, добытым
ценою огромных затрат, оказалась пустыня. Эти области вполне могли бы
прокормить весь наш полуостров, но для триумфа в Риме оттуда вывезли все -
от земледельческих орудий до земледельцев-рабов, без которых карфагеняне не
могли на нас работать. И после такого, с позволения сказать, завоевания
пришла подобная же администрация. Наместники заносили цифры только в