"Андре Бретон. Надя " - читать интересную книгу автора

223

Поль Элюар попросил меня отыскать его имя, которое он позабыл и для
которого даже оставил пустое место в рукописи к "Журналу прессы"24,
предназначенного для "Сюрреалистической революции". С тревогой я замечаю на
оборотной стороне конверта, лежащего перед моими глазами, весы, напечатанные
типографским способом.

10 октября. Мы ужинаем на набережной Малаке в ресторане Делаборд.
Гарсон отличается исключительной неловкостью: можно подумать, что Надя
околдовала его. Он без толку сует.ится около нашего столика, смахивая со
скатерти воображаемые крошки, беспричинно переставляя с места на место
сумочку; он демонстрирует полную неспособность запомнить заказ; Надя
исподтишка посмеивается и сообщает мне, что это еще не все. В самом деле,
хотя за соседними столиками он прислуживает нормально, у нас он разливает
вино мимо бокалов и, соблюдая бесконечные предосторжности, чтобы положить
тарелку перед одним из нас, сталкивает другую; она падает и разбивается. С
начала и до конца трапезы (мы снова погружаемся в область невероятного) я
насчитал одиннадцать разбитых тарелок. Каждый раз, выходя из кухни, он
оказывается как раз напротив нас, он поднимает глаза на Надю, и, кажется, у
него начинается головокружение. Это комично и тягостно одновременно. В конце
концов он уже больше не осмеливается даже приближаться к нашему столику, и
мы с трудом завершаем ужин. Надя ничуть не удивлена. Она знает, что в ней
таится некая власть над отдельными личностями, среди которых, например,
представители черной расы - где бы она ни была, они обязательно подойдут
поговорить с ней. Она рассказывает мне, как в три часа у кассы станции метро
"Ле Пелетье" ей дали сдачу новой двуфранковой монетой, которую она,
спускаясь по лестнице, сжимала обеими руками. У служащего, компостировавшего
билеты, она спросила: "Орел или решка?" Он ответил - орел. Верно.
"Мадемуазель, вы спрашивали, увидите ли вы своего друга. Вы его увидите". Мы
вышли по набережным к Институту Франции. Она снова повествует о человеке,
называемом Большим Другом, которому, по ее убеждению, она обязана, что стала
тем, что она есть. "Если бы не он, я была бы сейчас последней проституткой".
Оказывается, он усыплял ее каждый вечер после ужина. Ей понадобилось
несколько месяцев, чтобы это обнаружить. Он заставлял ее пересказывать во
всех подробностях, как она проводила день, одобрял то, что считал
правильным, все ос-

224

тальное порицал. И непременно возникавшее вслед за этим чисто
физическое замешательство, концентрировавшееся в области головы, мешало ей
повторять то, что он запретил. Этот человек, чье лицо терялось в седой
бороде, не желал, чтобы она что-либо о нем знала, - он был для нее королем.
Куда бы она ни заходила вместе с ним, ей казалось, что их сопровождало всюду
почтительное внимание. А однажды вечером она заметила его на скамье в
станции метро, он выглядел очень усталым, запущенным, постаревшим. Мы
заворачиваем на улицу Сены, идти дальше по прямой Надя отказывается. Она
опять становится рассеянной и просит меня проследить за светящейся полосой
на небе, которую медленно прочерчивает рука. "Опять эта рука". Она