"Андре Бретон. Надя " - читать интересную книгу автора

употреблению, почти непонятных, непостижимых, извращенных. В том смысле, в
каком я понимаю и люблю это слово - "извращенный", как, например, вот это
нечто похожее на белый правильный полуцилиндр - лакированный, с какими-

Поистине слово "колдовство" должно быть понято буквально. Для меня
внешний мир во всякий миг взаимодействует с его собственным миром, который,
скорее, является его каркасом*, во время моей обычной прогулки на опушку
города Нанта устанавливались молниеносные соответствия с миром Рембо и вне
его. Углы вилл, их части, входящие в сад, я "узнавал" как бы его глазами,
как создания, очевидно, совершенно живые, за секунду до того они неожиданно
проскальзывали в его волнах и т. д. (1962).

205

то, на первый взгляд, бессмысленными выпуклостями и впадинами, рифленое
красными и зелеными горизонталями и вертикалями; это нечто драгоценно
хранилось в ларце с надписью на итальянском языке; я принес его домой и
после подробного обследования в конце концов допустил, что оно некоторым
образом соотносится с установленной в трех измерениях статистикой населения
одного города с такого-то по такой-то год; однако это открытие вовсе не
сделало этот предмет более понятным), мы вместе обратили внимание на
свежайший экземпляр Полного собрания сочинений Рембо, затерявшийся на очень
узеньком прилавке среди пожелтевших фотографий прошлого века, пустячных книг
и железных ложек. Мне посчастливилось его пролистать, и я успел обнаружить в
нем два вложенных листка: один оказался машинописной копией поэмы в
свободной форме, на другом - карандашная запись размышлений о Ницше. Однако
та, что довольно рассеянно стережет совсем рядом, не позволяет уловить
чего-либо еще. Произведение не продается, документы, которые в него вложены,
принадлежат ей. Такая совсем еще молоденькая девушка, очень улыбчивая. Она
продолжает оживленно беседовать с кем-то похожим на рабочего, видимо,
знакомым, который слушает ее, как кажется, с восхищением. Мы, в свою
очередь, тоже затеваем с нею разговор. Очень образованная, она свободно
делится с нами своими литературными вкусами - Шелли, Ницше, Рембо.
Совершенно спонтанно она переходит и к сюрреалистам, к "Парижскому
крестьянину" Луи Арагона, которого не смогла дочитать до конца, застряв на
вариациях по поводу слова "пессимизм". Во всех ее высказываниях сквозила
большая революционная вера. Она очень охотно прочла мне то стихотворение,
которое я видел, а потом еще нескольких других, не менее интересных. Ее
зовут Фанни Безнос* 16.

Я вспоминаю также о том, как однажды, играя, я внушал одной даме17,
стоящей передо мной, чтобы она подарила "Сюрреалистической Централи" одну из
своих удивительных перчаток небесно-голубого цвета в качестве платы за то,
что нанесла визит этой "Централи"; и какова была моя паника, когда я понял,
что

Просматривая снова здесь и там некоторые из этих указаний, я сам первый
и разочаровываюсь: что я действительно от них ожидал? Ибо сюрреализм еще
искал себя, был довольно далек от того, чтобы выстраивать себя как концепцию
мира. Не имея возможности предвосхищать будущее, он продвигался на ощупь и,