"Огюст ле Бретон. Сицилийский клан " - читать интересную книгу автора

- За сто десять миллионов
- Ты не успеешь промокнуть, жена. Машина совсем рядом, - сказал он ей
на сицилийском диалекте, на котором они всегда объяснялись друг с другом.
Прижимаясь к стене, которая немного прикрывала их от ливня, супруги
дошли до "бьюика" Сальваторе. Как и всегда, когда ей предстояло ехать на
автомобиле, Мария невольно попятилась. Она не доверяла машинам и в глубине
души тосковала по украшенным разноцветными помпонами повозкам, в которые
обычно впрягали мула. Именно в такой двуколке она впервые увидела своего
Сальваторе. Это было на лишенном растительности склоне горы, возвышавшейся
над Таорминой, там, откуда видна была Этна.[5]
Перед тем как завести мотор, Сальваторе закурил свернутую из черного
табака твердую неровную сигару, едкий дым которой могли выносить лишь
немногие женщины. Но старый сицилиец не боялся за свои легкие. В свои
шестьдесят пять он был крепок, как скала, и только иногда жаловался на ноги.
Вскоре "бьюик" остановился на улице Ордене, рядом с ярко освещенной
витриной бакалейного магазина. Супруги вошли внутрь, вдыхая знакомый сильный
запах. Как и все итальянские бакалейные лавки, их магазин изобиловал
аппетитной снедью, при виде которой у покупателей сразу возникало желание
полезть за кошельком. Поэтому недостатка в клиентах не было. Их обслуживал
целый штат продавцов и продавщиц. Все они были итальянцами и беспрекословно
выполняли распоряжения сестры Сальваторе Розы.
Сейчас, едва старый сицилиец появился на пороге, его сестра,
державшаяся строго и внушительно, поспешила к нему и шепнула на ухо:
- Тебя ждут.
Сальваторе кивнул, пожал несколько рук, бросил несколько слов
по-итальянски клиентам, любившим звуки родного языка, и прошел за занавеску,
сплетенную из разноцветных пластиковых полос. Он очутился в баре, где
коротали время немногие посвященные, зажав в руке стаканы с "Чинзано" или
"Кампари". Снова пожав протянутые ему руки, он прошел в следующую дверь.
Мария шла за ним. Комната, где они оказались, служила столовой для персонала
и одновременно кухней, где священнодействовала Мария, и сейчас была пуста.
Пройдя через нее, Сальваторе Маналезе открыл дверь в зал, куда допускались
только члены семьи. Он был обшит темным деревом, и каждого, кто туда входил,
охватывали ароматы тушеного с овощами мяса, соррентских оливок, теста, масла
и выдержанного сыра.
Потягивая аперитив, там сидели Серджо, Луи Бардан, которого по месту
его рождения все называли Берлинцем, его жена Тереза, Альдо, Жанна и Муш.
При появлении главы клана все встали. Опершись на дверную стройку, старый
сицилиец разглядывал вновь прибывшего глазами много повидавшего человека и,
наконец, проронил:
- Рад встрече.
Он снял шляпу, пальто и Шарф, отдал их торопливо подбежавшим женщинам и
уселся на свое место во главе стола, откуда мог наблюдать за всеми
присутствующими. Потом ткнул вонючей сигарой в сторону стоящей на столе
бутылки "Мартини", и Жанна поспешила наполнить его стакан. Отпив глоток,
Сальваторе повернул голову к Серджо и приказал:
- Книгу!
Тот положил перед стариком альбом в роскошном переплете.
- Как тебе пришло в голову обратиться за помощью к Альдо?
Муш поставил на стол стакан.