"Тадеуш Бреза. Стены Иерихона (роман, послевоенная Польша)" - читать интересную книгу автора

Не пью, в бридж не играю, за женщинами не волочусь, так что со временем
брошу службу, иначе на всю жизнь останусь здесь ничем!
Что это секретарь Черского так привязался! - Ельский постоянно
чувствовал на себе его взгляд. Пододвигается, слово у него уже на кончике
языка, весь извертелся, так его и подмывает, раз пять уже хотел что-то
прошептать ему в ухо. Ельский кивнул головой, словно услышал, но всем
показал, что не слушает.
Однако заметил, что тот теряется в такой пустяковой ситуации. И зачем
пускать такого щенка во взрослое общество. Но, может, оттого, что людей
тут не хватает, иначе и компанию не составишь! "Ах, уж эта провинция! -
вздохнул он. - Провинция, - повторил он, - классическая!" И снова
бормотанье.
- Мне нужно многое сказать вам, господин советник. - Шипенье секретаря
ввинчивалось в ухо Ельскому. - Может, попозже удастся.
Ельский опять кивнул. Достаточно ли такого, чтобы возмутиться. Это бы
только обратило на себя внимание. Ну и нахал.
Словно самец, у которого месяцами женщин не было. Набух страстью,
только бы разрядиться. Уж и сдержаться не может, так у него свербит
выболтать какой-нибудь секрет. Кого он здесь хочет подцепить на крючок. У
воеводы, кажется, позиция крепкая, а все остальные тут-его люди. Здешнее
грязное белье?
Неужели эта вонючка полагает, что гость из Варшавы затем и приехал,
дабы ходить по домам и устраивать постирушку. А что, если встать и
подсесть к кому-нибудь другому? Но это не лучший выход. Местные должны
добиваться его общества. Не он же! И опять!!
- Я тут только жду кое-кого из своих, - продолжал откровенничать
секретарь почти беззвучно. - Вот-вот буду готов.
Это уж не простачок из маленького городишка, а прощелыга.
Или какая-нибудь провокация. Кому бы, однако, пришло тут подобное в
голову. Пошел бы на это Черский? Нет, вот ведь он сам этого гуся зовет к
себе.
- Господин Сач, - крикнул он, - столик для бриджа!
Ельский встал.
- Сач-это вы? - спросил он громко, желая объявить, что и понятия об
этом не имел.
- Так вы меня не узнали? - Молодой человек совсем растерялся.
Покраснел. Со слабой надеждой спросил еще: - Но моя фамилия...
- Я только что виделся с вашим отцом, - оборвал его Ельский. Не
сегодня, так завтра пронюхает, откуда я взялся.
Чересчур уж пройдоха, тут для него, верно, тайн не существует.
И мне на руку будет сказать, что я говорил с ним о его папочке.
Он добавил: - Какая колоритная личность!
Значит, не узнал! Сач помрачнел. Ничего обо мне не знает, может, и не
хочет знать. Он замолчал. Сбитый с толку, медленно расставлял карточный
столик. Так, стало быть! Варшава, битых два года столицы, бесцельных
шатаний и вынюхивания! Чего только он не нашел, и наконец ее голос.
Предвестие дела. Как же он не помнит. Был ведь!
- А как у варшавянина с музыкальным слухом? - спросил Ельского Черский.
Ельский протянул карту.