"Тадеуш Бреза. Стены Иерихона (роман, послевоенная Польша)" - читать интересную книгу автора

верности до гробовой доски.
Не пустые то были слова для сторожа. Райским, верно, казалось это место
людям, которые служили здесь костельными сторожами до него!
- О! - Он горделиво выпрямился и провел рукой по золоченым буквам,
словно по струнам. Несколько стеариновых капель упало на землю. - Сколько
тут их лежит.
И так ведь могло быть и дальше! Он рассеянно смотрел прямо перед собой,
потом взглядом стал искать какие-то следы, словно ресторатор, который
глазами провожает постоянных своих гостей, отправляющихся пить в другое
место.
Могильщик оглядел плиты. Все были очень старые.
- А ты-то ни одного не похоронил!
Сач получил приказ молчать о том, что узнал, но мысли его все время
возвращались к этому.
- Из этих князей вышел наш король Понятовский! - вмешался он.
Каменщик захохотал.
- И эти похороны, - трудно порой не посмеяться над сторожем. - тоже из
твоих рук ускользнули!
Сач посмотрел на них. Капельки пота все еще поблескивали на их лицах,
намучились они с этим гробом, но никто из них не ведал, что творил.
- Много бы ему тут перепало! - буркнул Сач.
Каменщик продолжал хохотать.
- Может, шляхтичем стал бы!
Сач повторил:
- Много бы ему тут перепало!
Что ему было противопоставить этому смеху. Ксендз сказал им, что они
хоронят какого-то родственника князей, перенесенного сюда для порядка из
другого места. При жизни, видно, намыкался по чужим углам. Пожалеть бы
его, да стыдно. Потому и обряд ночью. Каменщик подошел к Сачу. От него
несло ксендзовской водкой.
- А это тоже? - спросил он. И показал рукой на дыру у основания плиты.
Тронул ногой ящичек. - Туда пойдет? - переспросил.
Сач не на шутку перепугался. Ничего удивительного, если бы за такое
дело каменщик в камень превратился. Но тот шевельнулся. Сач наклонился к
нему.
- Оставь, - сказал он, - ты с этим не балуй. Это его сердце.
Сам взял ящичек и пододвинул к черной дыре.
- Сердце? - поразились все.
Сач выпрямился, голос у него дрожал.
- Тот, кто в этом гробу, - наставительно заговорил он, - отделил его от
своих останков, телу предстояло покоиться в склепе, а сердце он оставил
близким, да никто не пришел за ним.
Все посмотрели на ящик, чтобы лучше уяснить услышанное.
Каменщик мягким движением вставил его внутрь, но, чтобы не подумали,
будто Сач им командует, снова решил пошутить, хотя ему было не до смеха.
- Нехороша жертва ксендзу, - сказал он, - воротись, грошик, в карман!


II