"Леонид Ильич Брежнев. Малая земля" - читать интересную книгу автора

- Встать! Влево к лощине триста метров бегом - марш!
Мы закончили работу в другом месте. Третий снаряд действительно
разорвался на площадке, где мы до этого били. Возвращались оттуда с
политруком В. Тихомировым молча.
- Никто не шевельнулся,- сказал он только. - Вот люди...
Об этом же думал и я. В подобных чрезвычайных случаях, будь то в бою
или в затишье, политработник вправе и обязан приказывать. В повседневной же
работе приказ для него должен быть исключен - только разъяснение и
убеждение. Притом и эта работа должна вестись с умом и тактом. Если даже
человек ошибся, никто не вправе оскорбить его окриком. Мне глубоко
отвратительна пусть не распространенная, но еще кое у кого сохранившаяся
привычка повышать голос на людей. Ни хозяйственный, ни партийный
руководитель не должен забывать, что его подчиненные - это подчиненные
только по службе, что служат они не директору или заведующему, а делу партии
и государства. И в этом отношении все равны. Те, кто позволяет себе
отступать от этой незыблемой для нашего строя истины, безнадежно
компрометируют себя, роняют свой авторитет. Да, совершивший проступок должен
нести ответственность: партийную, административную, наконец, судебную -
любую. Но ни в коей мере нельзя ущемлять самолюбие людей, унижать их
достоинство.
Так я считаю сегодня, этому правилу следовал и в годы войны, в этом
духе старался воспитать аппарат политотдела, которым мне довелось
руководить. Не могу не сказать, что это был дружный коллектив боевых
офицеров, прошедших школу партийной работы, обладавших и опытом, и знаниями,
отличавшихся инициативой и личным мужеством, рисковавших жизнью в ходе боев
там, где этого требовала обстановка. Не все они дожили до победы, но каждый
с честью выполнил свой долг.
С добрым чувством вспоминаю этих людей. За время войны я вынес им
немало благодарностей, подписал немало наградных листов, а взысканий,
помнится, не объявлял ни разу. И не потому, что такой уж был "добренький",
напротив, никаких поблажек я им не давал, даже если приходилось работать
сутками. Просто я знал, что смело могу положиться на каждого, и они меня
никогда не подводили. Чтобы читатель все же представил наших людей, назову
хотя бы некоторых.
Одним из моих заместителей, начальником отделения пропаганды и агитации
был С. С. Пахомов. Спокойный в любой обстановке, на первый взгляд даже
медлительный, он превращался в сгусток энергии, проявляя решительность,
когда это было нужно для дела. Он умел найти то единственное слово, которое
именно в данный момент больше всего нужно бойцу. Поэтому чаще, чем других, я
привлекал его к подготовке обращений Военного совета и других важнейших
документов.
Лектором, пропагандистом был обаятельнейший майор А. А. Арзуманян,
обладавший не только обширным кругозором, но и хорошим чувством юмора,
которое лишним никогда не бывает. Уже тогда было видно, что человек это
незаурядный. И меня не удивило, а обрадовало, когда после войны узнал, что
Арзуманян стал академиком, а затем и членом президиума Академии наук СССР.
Хорошим пропагандистом, как и Арзуманян, был И. П. Щербак, еще до войны
ставший кандидатом исторических наук. Глубокими знаниями обладал и Г. Н.
Юркин. Кстати, на его примере можно судить о храбрости работников
политотдела. Еще в ходе Новороссийской наступательной операции