"Леонид Ильич Брежнев. Малая земля" - читать интересную книгу автора

отмечается в приказе Верховного Главнокомандующего. Но велика и заслуга
политработника, который идейно вооружал бойцов, укреплял в них великое
чувство любви к Родине, вселял веру в свои силы, вдохновлял на подвиг.
Настоящий политработник в армии - это тот человек, вокруг которого
группируются люди, он доподлинно знает их настроения, нужды, надежды, мечты,
он ведет их на самопожертвование, на подвиг. И если учесть, что боевой дух
войск всегда признавался важнейшим фактором стойкости войск, то именно
политработнику было доверено самое острое оружие в годы войны. Души и сердца
воинов закалял он, без чего ни танки, ни пушки, ни самолеты победы нам бы не
принесли.
Так было повсюду, а уж на трудных участках войны, таких, как Малая
земля, значение этой работы трудно переоценить. Бойцам казалось в иные
моменты, что они отрезаны от Большой земли, и надо было дать им понять, что
отрезаны - это не значит отторгнуты, что отделены - это не значит забыты.
Надо было показать, что война с фашизмом ведется на всех фронтах, что
огромную помощь оказывает нам вся страна. Надо было связать воедино только
что отбитую атаку с тем великим сражением, которое ведет весь советский
народ.
Тут не громкие речи были нужны, да и залов не было для речей, а
откровенный, мужской и, я бы сказал, душевный разговор. Я участвовал в
большинстве партийных собраний, проводившихся в боевых соединениях и частях,
да и просто часто общался с бойцами. Обычно мне удавалось найти с солдатами
и матросами общий язык, хотя каких-либо особых приемов я для этого не
применял. Шла ли речь о серьезных делах или шутливая была беседа, старался
вести себя просто, ровно. И говорил всегда правду, как бы ни была она
горька. Замечу, что встречались среди офицеров такие, которые старались
изобразить из себя этакого рубаху-парня. Бойцы, конечно, сразу чувствуют
фальшь нарочитого панибратства, и тогда уж откровенности от них не жди.
Большинство наших политотдельцев, политруки, комсорги, агитаторы умели
найти верный тон, пользовались авторитетом среди солдат, и важно было, что
люди знали: в трудный момент тот, кто призывал их выстоять, будет рядом с
ними, останется вместе с ними, пойдет с оружием в руках впереди них. Стало
быть, главным нашим оружием было страстное партийное слово, подкрепленное
делом - личным примером в бою. Вот почему политические работники стали душой
Вооруженных Сил.
Разумеется, они участвовали в подготовке наступательных или
оборонительных операций, без них не обходилась разработка планов военных
действий. Я, например, не помню случая, чтобы генерал Леселидзе или другие
командующие армиями, с которыми пришлось мне воевать, не учли моей точки
зрения или поправок, порой весьма существенных. Но приказ на войне отдает
командир, это его прерогатива, и хотя политработник тоже может приказывать,
пользоваться этим правом он должен, на мой взгляд, только в исключительных
случаях.
Приведу пример. Во время одного из партактивов, который мне пришлось
проводить, люди сидели рядами на земле. В середине доклада где-то позади
меня, не так уж далеко, разорвался немецкий снаряд. Мы слышали, как он
летел. Дело привычное, я продолжал говорить, но минуты через две разорвался
второй снаряд, уже впереди. Никто не тронулся с места, хотя народ был
обстрелянный, понимавший, что нас взяли в артиллерийскую "вилку". Третий
снаряд, как говорили на фронте, был наш. Вот тут я и отдал приказ: