"Хорхе Луис Борхес, Адольфо Касарес. Образцовое убийство " - читать интересную книгу автора

власть фалангистов* рухнет, я буду на седьмом небе от счастья, уверяю вас.
Эту мысль я озвучил публично в стенах штаб-квартиры А. А. А. - Ассоциации
Аргентинских Аборигенов, поясню вам, - где мы, индейцы, собираемся при
закрытых дверях, чтобы заложить основы будущей независимости Америки и
посмеяться sotto voce**над швейцаром - упрямым, фанатичным в своем шовинизме
каталонцем. Похоже, что пропаганда Ассоциации сумела распространиться и за
пределы нашего убежища. Вот вы, если патриотизм не ослепляет мой взор,
сидите и потягиваете мате; а ведь мате - это официальный напиток заседаний
А. А. А. Я уверен в том, что, вырвавшись из парагвайских капканов, вы не
попадете в бразильские ловушки, что настой, превращающий вас в истинного
гаучо, выполнит свое миссионерское предназначение. Если я ошибаюсь, не
обращайте на меня внимания: индеец Фрогман наплетет вам с три короба,
кое-где приврет, но его надежно прикрывает здоровый регионализм, национализм
в самом прямом смысле этого слова.
______________
* фалангисты - члены фашистской партии в Испании, которая после 1939
года (после победы франкистов в гражданской войне) стала в стране правящей и
единственной легальной. (В начале 40-х годов в Аргентину эмигрировало немало
испанских республиканцев; в эти же годы Аргентину захлестнула волна
шовинизма.)
** Здесь: втихомолку (итал.).

- Слушайте, если насморк не защитит меня, - сказал криминалист, прячась
за складками носового платка, - я вышлю к вам парламентера. Поторопитесь, и
прежде чем вас не обнаружили мусорщики, сообщите то, что должны мне
сообщить.
- Любого, самого легкого, намека достаточно для того, чтобы поставить
меня на место, - простодушно заявил Отмычка Фрогман. - Приступаю к
дальнейшему рассказу - доверительному и весьма поучительному.
До сорок второго года А. А. А. была всего лишь скромным индейским
стойбищем, которое набирало своих испытанных и надежных адептов в поварских
бригадах и лишь изредка протягивало свои щупальца к матрасным мастерским или
сифонным фабрикам, остававшимся на периферии прогресса. Единственным нашим
капиталом была молодость. Тем не менее не проходило ни одного воскресенья
без того, чтобы мы не собрались за столиком - большим или маленьким - в
каком-нибудь угловом кафе и не просидели бы там с часу дня до девяти вечера.
Что касается угла, на котором располагалось кафе, то каждый раз, как вы
можете догадаться, он был новым, потому что на второй же раз нас опознавал
уборщик (если не сам мойщик посуды лично) и мы были вынуждены сматывать
удочки, чтобы избежать оскорблений со стороны этих одержимых, которым было
ну никак не уразуметь, как это целая компания креолов может точить лясы
целый день, перекрикивая друг друга и заказав при этом каких-то полбутылки
содовой "Бельграно". Что за времена были! Проносясь во всю прыть по
Сан-Педрито или по Хирибоне, креол на лету запоминал все обращенные в его
адрес изящные обороты, которые затем тщательно переписывал в блокнотик в
клеенчатом переплете, обогащая таким образом свой словарь. В те годы был
собран неплохой урожай туземных словечек: болван, придурок, чурбан, голова
квадратная, просто идиот, полный идиот, тупое животное, тормоз, контуженный,
дурак, наконец! Просто песня! Какое зло берет - зло, заставляющее еще более
тщательно осваивать язык, звучащий вокруг тебя. Мы, индейцы, вообще очень