"Хорхе Луис Борхес, Адольфо Касарес. Образцовое убийство " - читать интересную книгу автора

Доктор Ладислао Баррейро - юрисконсульт А. А. А.
(Ассоциации Аргентинских Аборигенов)
Доктор Марио Бонфанти - лингвист, ревнитель чистоты
аргентинской речи
Отец Браун - апокрифический священник, главарь
международной банды грабителей
Бимбо Де Крейф - супруг Лоло Викуньи
Лоло Викунья де Де Крейф - дама из Чили
Гервасио Монтенегро - аргентинский господин
Гортензия Монтенегро (Пампа) - девушка из светского
общества Буэнос-Айреса, невеста доктора Ле Фаню
Дон Исидро Пароди - бывший парикмахер из Южного района
Буэнос-Айреса, ныне - заключенный Национальной тюрьмы; не
выходя из камеры, распутывает загадочные преступления
Баулито Перес - вздорный и задиристый отпрыск
состоятельной семьи, бывший жених Гортензии Монтенегро
Баронесса Пуффендорф-Дювернуа - дама без национальности
Тулио Савастано - воплощение буэнос-айресского куманька;
проживает на полном пансионе в отеле "Нуэво Импарсьяль"
Доктор Тонио Ле Фаню* - "многообещающий холостяк", или,
цитируя Оскара Уайльда, - "Мефистофель в миниатюре,
потешающийся надо всем и вся"
______________
* Ле Фаню - фамилия "взята" у писателя Джозефа Шеридана Ле Фаню.

Княгиня Клавдия Федоровна - владелица увеселительного
заведения в Авельянеде, супруга Гервасио Монтенегро
Доктор Куно Фингерманн - казначей А. А. А.
Марсело Н. Фрогман - фактотум А. А. А.
Полковник Хэррап - член банды отца Брауна

I

- Надеюсь, сеньор - из местных? - с алчной заинтересованностью
прошептал Марсело Н. Фрогман, он же - Коликео Фрогман, он же - Фрогман
Мокрый Пес, он же - Аткинсон Фрогман, редактор, издатель и распространитель
на дому ежемесячного бюллетеня "На тропе войны". Выбрав себе северо-западный
угол камеры № 273, он сел на корточки, извлек откуда-то из складок шаровар
кусок стебля сахарного тростника, который и стал обсасывать, причмокивая и
пуская слюни. Пароди смотрел на него без восторга. Вторгшийся на его
территорию незнакомец был светловолосым, обрюзгшим, невысоким, плешивым, с
лицом, покрытым веснушками и морщинами; от него воняло потом, и сверх того -
он все время улыбался.
- В таком случае, - продолжил излагать свою мысль Фрогман, - я могу не
сдерживать свою застарелую привычку говорить начистоту. Признаюсь вам в том,
что иностранцев я на дух не переношу, не исключая и каталонцев. Ясное дело,
сейчас я вынужден затаиться, спрятаться в засаде и даже в своих статьях
боевого содержания - за которые мужественно готов отвечать - ловко меняю
псевдонимы, становясь из Коликео Пинсеном, а из Катриэля - Кальфукурой. Я
донельзя зажат тисками строжайших требований осторожности, но в день, когда