"Поппи Брайт. Изысканный труп" - читать интересную книгу автора

Мне показалось, я ощутил медный привкус "Гиннесса", но это, видимо,
прилипшая к ладони кровь. Ее я тоже слизнул. Когда я поднялся, колени
дрожали и голова отяжелела, но я старался не опираться на стену. Пока я не
мог ничего касаться.
Я слишком много выпил. Я заставил Сэма мучиться перед смертью. Но с
этим уже ничего не поделаешь. Надо отмыться и убираться отсюда. Если
кто-нибудь войдет, придется его тоже убить. Сегодня я первый раз в жизни
убил двоих со столь коротким промежутком. Мне не хотелось опять пройти через
это.
Я пошел к умывальнику, пустил тонкой струйкой холодную ржавую воду,
сполоснул руки и оттер кровь бумажными полотенцами. Уже сухими руками вытер
краны и надел резиновые перчатки, которые позаимствовал из неотложки.
Вернувшись к Сэму, я нашел на полу скальпель, вытер его о край пальто и
положил себе в карман. Надо будет избавиться от него и от перчаток до того,
как доберусь до аэропорта, но здесь оставлять нельзя. Насколько я знаю, в
клинике их помечают.
Я ощупал пиджак Сэма и достал коричневый кожаный бумажник, который
видел раньше. В нем были водительские права, студенческий билет, три
кредитные карточки, презерватив, пачка свеженьких банкнот по пятьдесят
фунтов, завернутая в купюру помельче. В том же кармане находился и паспорт.
Он был выдан в 1989 году, и улыбающееся лицо на фотографии было худее,
волосы короче, внешний вид неряшливей, чем у ухоженного американского
туриста, коим я его встретил сегодня.
Мне показалось, что я запросто сойду за человека на фото. Я теперь
Сэмюель Эдвард Тул, уроженец некоего Шарлотсвилля. Я взял весь бумажник. Чем
меньше опознавательных данных останется на Сэме, тем больше все будет
выглядеть как убийство с целью ограбления. Что, конечно, и есть на самом
деле. Поразмыслив, я снял с запястья черные пластмассовые часы и надел их на
себя. Возможно, для Сэма время и было относительной категорией, но мне нужно
сесть в метро до полуночи, а уже полдесятого.
Я вышел из кабинки, взглянул на свое бледное лицо без очков в грязном
зеркале над раковиной, вытер пятно крови с подбородка и откинул назад мокрый
от пота локон волос. Что я забыл? Оставил ли я на всем некую печать, свой
почерк на бедном поруганном теле Сэма? Ничего такого в голову не приходило.
Что-то теплое протекло мне в носок, просочилось меж пальцев. Я взглянул
на ногу и выругался. Из кабинки уже появилась лужица крови, отражая тусклый
свет подобно черному лаку. Подошва ботинок давно перепачкалась. Я наследил
по всему полу, а в тюрьме знают размер моей обуви. Однако я не мог
рисковать, стирая их.
Самая дальняя от двери раковина просела, вероятно, из-за мужчин,
которые опирались на нее с расстегнутыми ширинками. Я надавил на нее всем
весом, сел на край и попрыгал, она отошла еще дальше и наконец отвалилась.
Металл заскрипел, отрываясь от креплений. Древний водопровод скорбно
загудел. Раковина свалилась на пол и раскололась надвое. Осиротевшая труба
начала изрыгать воду вихревым фонтаном.
Через пару секунд кафельная поверхность покрылась тонкой пленкой
грязной жидкости с розоватым оттенком, в которой я потопал, чтобы отмыть
ботинки. Бросил последний взгляд на Сэма, молча извиняясь за то, что не могу
задержаться, что оставляю его здесь одного. Наши судьбы столкнулись, как два
корабля, объяснил я, и ты просто не смог выбраться живым из крушения.