"Герман Брох. Лунатики II 1903 - Эш, или Анархия ("Лунатики", #2) " - читать интересную книгу автора

магазинчика или магазинчика всевозможных предметов женского туалета, или
дамского салона-парикмахерской, а не проводить все вечера с этими
нализавшимися типами! Если бы на ней не было плотно облегающего корсета, то
ее наверное бы стошнило, когда перед глазами снова возник ее дом: так сильно
ненавидела она мужчин, которые вертелись там и которых ей приходилось
обслуживать. Впрочем, женщин, наверное, она ненавидела еще больше за то, что
они так глупы и всегда навязываются мужчинам. Нет, из числа ее подруг ни
одна не относилась к числу этих легкомысленных баб, которые с мужиками
всегда заодно, которые якшаются с этими типами, ведут себя с ними, словно
сучки. Вчера во внутреннем дворике она застала на горячем с одним парнем
девушку, которая служила у нее на кухне, не без удовольствия она отметила,
что у нее до сих пор печет рука, которой она надавала служанке по щекам,
верхом блаженства было читать девчонке нотацию. Нет, бабы, наверное, еще
отвратительнее мужиков. По душе ей были ее официантки и все те девушки,
которые презирали мужчин, когда им приходилось ложиться с ними в постель: с
этими женщинами она беседовала охотно и подолгу, выслушивала в мельчайших
деталях все их истории, утешала и пыталась приласкать их, дабы облегчить
страдания. Именно поэтому места в заведении матушки Хентьен пользовались
популярностью, и девушки считали стоящим делом по возможности удержаться на
такой работе. Ну а матушке Хентьен такие привязанность и любовь доставляли
радость.
Наверху, на втором этаже, располагалась ее прелестная комната:
большущая, с тремя окнами, выходившими в переулок, она простиралась во всю
ширину дома над забегаловкой и площадкой первого этажа; в глубине, над тем
местом, где располагалась стойка с буфетом, была своеобразная ниша,
отгороженная и занавешенная светлой шторой. Приподняв ее, внутри, после того
как глаза привыкнут к темноте, можно было увидеть супружескую постель. Но
госпожа Хентьен этой комнатой не пользовалась, никто, впрочем, и не знал,
пользовались ли ею вообще когда-либо. Отапливать такую большую комнату было
очень сложно и сопряжено с большими расходами, так что госпоже Хентьен
нельзя было ставить в вину то, что для сна и проживания она выбрала меньшего
размера комнату над кухней, зато пребывающий в вечном полумраке зал с его
ледяным холодом она использовала для хранения скоропортящихся продуктов,
Орехи, которые госпожа Хентьен по обыкновению закупала осенью, тоже
хранились там, они были рассыпаны на полу, по которому крест накрест
тянулись две широкие полосы линолеума зеленого цвета.
Госпожа Хентьен, все еще пребывая в дурном расположении духа, поднялась
в комнату, чтобы взять на вечер колбасу, но, забыв об осторожности - что
нередко случается с расстроенными людьми,-- она наступила как раз на то
место, где были рассыпаны орехи; с раздражающе громким звуком они
выкатывались из-под ее ног; когда она к тому же еще и раздавила один из
орехов, ее ярость усилилась; она, дабы не усугублять ущерб, подобрала его,
осторожно освободила ядро из раздавленной скорлупы и отправила в рот белые
кусочки с горькой желтовато-коричневой кожурой, не забыв при этом
пронзительным голосом позвать служанку с кухни; эта нахалка поднялась,
спотыкаясь, по лестнице, ее встретил целый поток беспорядочной брани:
конечно, с парнями шуры-муры крутить и орехи воровать - это всегда
пожалуйста (иначе орехи лежали бы у окна, а сейчас они разбросаны тут, у
порога, неужто они сами сюда притопали?); она уже приготовилась дать ей
оплеуху, и девушка прикрылась рукой, но тут на зуб госпоже Хентьен попала