"Гэри Бронбек. Долг " - читать интересную книгу автора

вернусь через двадцать минут.
"Вы готовы?" - спрашивает санитарка.
Ты смотришь на Лизбет, потом на маму, которая все еще не хочет на тебя
смотреть, и говоришь: "Да".
Она выключает вентилятор.
Наступившее молчание оплакивает умолкшую машину, как оплакивают
прошлое, которое уже не вернешь.
"А теперь, Мэри, - говорит санитарка, - нам надо вынуть эту трубку. Ты
готова?"
Мама улыбается из-за трубки и кивает.
Заслышав ужасный звук отдираемого пластыря, ты отворачиваешься, потом
решаешь, что тебе необходимо это видеть.
Мама потянулась вперед, увлекаемая трубкой, ее лицо исказилось, став
бесформенной красной плотью, слезы потекли потоком, тело выпрямилось, пальцы
затряслись (почему-то именно это - не лицо, а то, как тряслись пальцы, не
руки, а только пальцы, - удивило тебя больше всего). Вены на лбу и на висках
вздулись, веки судорожно дернулись...
(Остановите это! подумал я, - Боже, я и не представлял себе, что это
так ужасно, моя вина, мне так жаль, мама, я вовсе не сумасшедший, теперь я
понял, я никогда не ненавидел тебя, никогда...)
пожалуйста, не надо, пожалуйста не...
- Не глотай, Мэри, - сказала санитарка, ее пальцы изящно перебирали
трубку и тянули ее, тянули...
На это ушло всего десять секунд, но казалось, десять минут, и, когда
все было сделано, трубка перестала удерживать маму и отбросила ее назад на
постель с такой силой, что та даже чуть подпрыгнула, выбросив изо рта
черноватую слизь, которая заляпала все ее лицо и грудь. Несколько капелек
даже попали на твои руки, хотя ты стоял довольно далеко. Ее лицо, покрытое
потом, было теперь уже не таким красным, а грудь вздымалась и опускалась, ты
ощутил, как по твоему лицу текут слезы, под носом тоже было мокро, черт, но
ты даже не потянулся за платком, потому что не мог отвести от нее глаз, раз
уж она не могла обтереться, так и ты не стал этого делать, так что ты стоял
с мокрым лицом, чтобы она знала - ты все понимаешь, ты знаешь, через что она
прошла, это последнее, что ты можешь с ней разделить, последнее, последнее,
и ты хочешь запомнить все - до мелочей, до интимных деталей, потому что ты
Хороший Мальчик, потому что так всегда поступают Хорошие Мальчики.
(До чего благородно, сил нет. Ты только погляди, до чего все
благородно, мать твою. Прямо хочется плакать скупыми мужскими слезами, вот
до чего!)
Вентилятор гудел в углу, трубка свернулась в кольца и улеглась среди
оборудования, маму вытерли насухо, санитары ушли, впустив в открытую дверь
свет и шум толпы.
Ты идешь в угол и становишься там, больше не доверяя собственным ногам.
Выглянув, ты видишь Теплые Пальчики и киваешь ей. Она тоже кивает в
ответ и бежит, чтобы наполнить последний шприц
Постепенно мамины глаза закрываются, но не полностью. Свет гаснет,
показания на мониторах Путаются, последний укол морфия сделан, и все, что
тебе остается, это ждать.
Никто в Комнате не смотрит на тебя. На Лизбет - да, но не на тебя. А
ведь именно ты распоряжался здесь. Ты не соскочил на остановке