"Гэри Бронбек. Долг " - читать интересную книгу автора

"Пожалуйста, пожми мне руку", - шепчешь ты, и мольба в твоем голосе
омерзительна даже для тебя самого.
Мама глядит на тебя точно также, как тогда, двадцать лет назад, у
телефона.
"Пожалуйста?"
Мама не моргает, не пытается говорить, не трясет головой.
Ты смотришь на свою сестру. "Она пожала мне руку", - говоришь ты.
Лизбет с шумом выдыхает воздух, ее плечи опускаются, она улыбается и
плачет одновременно. Даже отсюда, где ты стоишь, ты ощущаешь охватившее ее
облегчение. (Она купилась на это, парень. Отлично. Ловко сработано.) Ты
вновь оборачиваешься к матери, но она уже не смотрит на тебя.
"Я люблю тебя, мама". И это правда. Вот в чем весь ужас. Если она
возненавидит тебя, значит, так тому и быть. Она сама этого хотела, и ты ей
это обещал. (Верно, малый, так оно и было.)
Ты же ее сын, и всегда был Хорошим Мальчиком. А это - твой долг. Начали
прибывать друзья и родственники, и ты с облегчением отступил от кровати,
чтобы остальные смогли попрощаться.
Вернулась сиделка с теплыми пальцами, улыбнулась тебе, сделала маме
укол. "Это поможет тебе расслабиться, Мэри! Буквально через минуту ты
почувствуешь себя лучше, я обещаю".
Мама улыбнулась ей улыбкой, полной признательности и любви. Часть тебя
желала бы, чтобы она улыбнулась вот так тебе, хотя бы однажды, но остальное
в тебе... (и мы, и мы, малыш. Не забудь нас, мы тоже не чужие)
...чертовски хорошо знает, что ты уже получил свое - последний прямой
взгляд глаза в глаза, и вот ты наблюдаешь за остальными со стороны, тебе
лишь остается размышлять над тем, что ты никогда по-настоящему не был частью
целого.
(Послушаем нашего Бесстрашного вождя, ребята! Он видит все насквозь,
ура!)
Комната быстро набивается людьми - тетушки, дядюшки, мамины сотрудники
из монтажно-сборочного цеха, друзья семьи, которых ты не видел целую
вечность, и несколько человек, которых ты не видел никогда Ты все гадаешь,
есть ли среди них Он. Ты бы хотел узнать его, чтобы потом пойти за ним до
парковки и разорвать ему горло связкой ключей, а затем запрокинуть ему
голову так, чтобы от захлебнулся блевотиной и кровью.
(Полегче, полегче, говорят Гости. Разве годится такое думать у
смертного ложа?)
Мама всем улыбается, пожимает руки, жестом просит их нагнуться, чтобы
поцеловать на прощание, а они утирают ей слезы. Сиделка Теплые Пальцы
возвращается и делает маме укол морфия, а потом становится за твоей спиной и
шепчет "У меня распоряжение сделать два укола. Вторая доза гораздо больше. Я
буду за конторкой, так что, когда, по-вашему, наступит пора делать второй,
дайте знать". Она вновь дотрагивается до твоей руки, и на сей раз ее
прикосновение определенно носит интимный характер. Ты киваешь и накрываешь
ее руку своей. Ее пальцы соприкасаются с твоими, потом она уходит.
Мгновением позже появляются два санитара и просят всех, кроме тебя и
Лизбет, покинуть комнату. Все выходят в холл. Первый санитар - девушка не
старше Лизбет, двадцать шесть-двадцать семь, - закрывает стеклянную дверь и
задергивает ее занавеской. Палата погружается в полумрак. Смерть чуть
медлит, сверяясь с расписанием. Пора? А, ясно. Ладно-ладно, все путем,