"Гэри Бронбек. Долг " - читать интересную книгу автора

остальной больницы. "Вам нужно еще что-нибудь?"
"Может, какое-нибудь успокаивающее? Она очень напугана, и..."
"Доктор уже прописал ей успокаивающее - да и морфий тоже. Я могу ввести
ей в любое время, когда скажете".
Ты киваешь и кусаешь губы.
(Хороший мальчик, делай все, как надо, говорят Гости. Никогда не
знаешь, смеются они над тобой или нет, так что пока еще это мгновение не
слишком тебя затянуло, прекращай наблюдение и переходи к действию.)
"Я не хочу, чтобы она вырубилась, ясно? Она захочет попро...
попрощаться со всеми, и я хочу, чтобы она была в сознании".
"Обещаю, она не вырубится".
"Тогда, пожалуйста, дайте ей сейчас".
Сиделка кивает и смотрит на тебя - у нее очень недурные серые глаза,
верно? В точности, как у твоей бывшей жены, но пока ты думаешь над этим,
время уходит, и тебе приходится попросить сиделку повторить то, что она
только что сказала.
"Мы можем что-нибудь сделать для вас, или вашей сестры?"
"Нет, спасибо. Я просто хочу, чтобы мама почувствовала... Я хочу
сказать, она так долго была больна, и мы, Лизбет и я, мы..."
Сиделка кладет руку тебе на лоб. Пальцы у нее теплые и мягкие, впервые
женские пальцы прикоснулись к этому месту за... полтора года? Два? Кто
помнит?
(Мы, - говорят Гости. - Мы все помним, малыш. Для того-то ты нас и
позвал).
"Все так, как вы хотели?" - спрашивает сиделка. Теперь ее теплые,
мягкие пальцы лежат на твоей руке.
Тебе хочется сказать - нет, все совсем не так, как я хотел, так что,
если вы простите меня, полагаю, я просто выйду отсюда и взвою над своими
потерями, просто откину голову, открою рот и завою. Над улыбкой, которой я
не видел годами, над гармонией, которая исчезла из смеха, над шумом из
детской, ибо ребенок уже десять лет, как в могиле, над игрушками, которые не
пришлось покупать ни мне, ни моей жене; я буду плакать по школьным рисункам,
которым не украсить уже каминную полку, по песням, которые никому кроме меня
не известны или не нужны, песням мертвых певцов, от которых я смеюсь и
плачу, когда из приемника случайного прохожего звучит программа "Забытые
мелодии". Наконец, я буду оплакивать своего последнего близкого человека,
которого мне предстоит убить. Да, вот так хорошо. Великолепно, если уж на то
пошло. Так что прошу прощения, я выйду и займусь этим. Звучит нормально?
Отлично. Бели я вам понадоблюсь, я буду неподалеку. Меня найти раз плюнуть.
Я буду тот, кто воет.
Вот что ты хочешь сказать (отслеживая еще длящееся мгновение), но на
самом деле твои губы произносят: "Да, благодарю, все отлично... насколько то
возможно в данных обстоятельствах, полагаю".
Прикосновение теплых пальцев длится дольше, чем это необходимо или
дозволено инструкцией, а печальная улыбка на ее лице лишь отражение грусти в
ее глазах.
Вы вздыхаете одновременно. Она моргает, сжимает твою руку, и, мягко
шаркая тапочками по полированному линолеуму, удаляется за шприцом (Ты
флиртовал с ней? - допытываются Гости. - Ох, парень, у тебя каменное сердце.
Твоя мама там задыхается на больничной койке, а ты тут развлекаешься с