"Анита Брукнер. Отель 'У озера' " - читать интересную книгу автора

* Аллюзия на песню Шута из "Двенадцатой ночи" Шекспира: "Положите меня
среди кипарисов печальных..." (Акт II, сцена 4).

Тут она отложила ручку и потерла веки, на миг опустив локти на стол и
вжавшись глазами в ладони. Затем сморгнула, взяла ручку и продолжала:
"Смешно просить тебя поберечься, ты всегда пренебрегаешь мелкими
предосторожностями, о которых думают остальные, да и как мне тебя заставить.
Свет моих очей - так отец называл мою матушку, - я очень по тебе скучаю".
Несколько минут она продолжала сидеть за столом, потом глубоко
вздохнула и насадила на ручку колпачок. Чаю, решила она. Нужно выпить чаю.
Затем гулять, долго гулять по берегу озера, потом принять ванну, переодеться
в синее платье, и тогда я буду готова выйти на люди - а для меня это всегда
так трудно - в столовую. Дальше предстоит одолеть обед, что займет некоторое
время, а затем еще посидеть и с кем-нибудь побеседовать, не важно с кем,
хотя бы с той же бульдоголицей дамой. Лечь нужно пораньше, так что
как-нибудь справлюсь. Вообще-то, я уже ощущаю усталость. Она зевнула так,
что на глаза набежали слезы, и поднялась.
Вещи она разобрала очень быстро, причем из суеверия почти всю одежду
оставила в сумке, намекая самой себе, что при случае может собраться и
отбыть за две-три минуты, хотя прекрасно знала, что платья так и будут
лежать, да еще и безнадежно помнутся. Но это уже не имело значения. Щетка
для волос и ночная рубашка были водворены в ванную. Она оглядела себя в
зеркале, не нашла никаких заметных перемен и, прихватив сумочку и ключ,
вышла в гулкий от безлюдья коридор. Через широкое окно над площадкой сочился
белесый свет. Стены, казалось, навеки похоронили в себе давние воспоминания
об обильных трапезах. В виду не было ни души, хотя за какой-то дверью дальше
по коридору слабо играло радио.
Отель "У озера" (хозяева - семейство Юбер) представлял собой
бесстрастное, исполненное чувства собственного достоинства здание, почтенный
дом, верное традициям заведение, привыкшее оказывать гостеприимство лицам
рассудительным, состоятельным, удалившимся от дел, предпочитающим держаться
в тени, уважаемым - постоянным своим клиентам ранней туристической эпохи.
Заведение почти не прилагало усилий к тому, чтобы приукрасить себя ради
случайных постояльцев, которых неизменно презирало. Мебель в нем была хотя и
строгая, но превосходного качества, постельное белье безукоризненно чистое,
обслуживание - безупречное. Его высокая репутация у людей посвященных и
знающих привлекала новобранцев, клиентов порядочных и понимающих толк в
отелях, и в этом - но только в этом - оно шло на уступку, как бы признавая
собственные возможности. Что же до постояльцев, то само отсутствие каких бы
то ни было соблазнов служило для него предметом извращенной гордости, так
что всякого гостя без особых претензий, робко подыскивающего комнату,
озадачили бы и отпугнули редкие фигуры на веранде, глубокое безмолвие в
вестибюле, отсутствие приглушенной музыки, телефонов-автоматов, объявлений о
разного рода экскурсиях по живописным местам и доски с указаниями, где и что
следует посмотреть в городке. Не было ни сауны, ни парикмахерской и уж
конечно стеклянных витрин с ювелирными изделиями; бар был темный и
маленький, суровой своей обстановкой не располагающий к тому, чтобы в нем
задерживались сверх необходимого. Подразумевалось, что долгие возлияния - по
деловым соображениям или из потворства собственной слабости - отнюдь не
comme il faut*, и если уж таковые возлияния совершенно необходимы, то