"Шарлотта Бронте, Констанс Сейвери. Эмма " - читать интересную книгу автора

извлечен изысканнейший гардероб, и столь великолепны были разные его
предметы, что мисс Уилкокс вместо того, чтобы отправить их на хранение в
школьную спальню, в крашеный сосновый комод, определила их в собственную
комнату, в шкаф красного дерева. По воскресеньям она облачала свою маленькую
любимицу - всегда собственноручно - в шелковую ротонду, шляпку с перьями,
горностаевое боа, французские ботиночки и перчатки. Сопровождая юную
наследницу - а от мистера Фицгиббона пришло письмо, в котором говорилось,
что дочь - его единственная наследница, и к ней впоследствии перейдут все
его поместья, включая и Мэй-Парк в Мидлендсе, - так вот, сопровождая ее в
церковь и горделиво помещая подле себя на самом виду, на галерее, мисс
Уилкокс прямо сияла от самодовольства. Пожалуй, беспристрастный наблюдатель
не смекнул бы, чем она гордится, и лишь пожал бы плечами, не отыскав особых
достоинств у этой малолетки, одетой в дорогие шелка, как взрослая дама, - по
правде говоря, мисс Фицгиббон не была красавицей, и розовые личики иных ее
соучениц выглядели намного миловиднее. Будь она из семьи победнее, мисс
Уилкокс тоже не приглянулись бы черты ее лица, скорее вызвав неприязнь, чем
симпатию; более того, - хотя мисс Уилкокс даже себе не решалась в том
признаться и всячески старалась отогнать дурные мысли - порой ей почему-то
делалось не по себе и не хотелось продолжать игру в любимчики. Отчего-то ей
претило окружать почетом эту девочку. Порой она испытывала смутную тревогу,
задумываясь, почему, задабривая и лаская будущую наследницу, она не
чувствует при этом искреннего удовольствия, не радуется тому, что девочка
всегда находится при ней и под ее особым попечением. Мисс Уилкокс,
разумеется, не отступалась от предпринятого, однако - лишь из принципа, из
одного лишь принципа, ибо ей то и дело приходилось говорить себе: "Это самая
знатная и богатая из моих учениц, она больше всех укрепляет мою репутацию и
больше всех приносит денег, и только справедливо, чтоб я выказывала ей
особенное снисхождение". Она и выказывала, но делала это вопреки какому-то
неясному чувству, растущему в душе.
Понятное дело, незаслуженные милости, которые словно из рога изобилия
посыпались на юную Фицгиббон, не пошли на благо предмету всех этих щедрот.
Попав в любимицы, она лишилась места среди сверстниц, которые решительно
отвергли ее общество. Им не пришлось подчеркивать свое недружелюбие -
почувствовав, что в классе ее сторонятся, она тотчас смирилась со своим
положением: малышка была замкнутой. Нет, даже мисс Уилкокс она никогда не
казалась общительной. Посылая за девочкой, чтоб предоставить ей возможность
щегольнуть изящными нарядами перед собравшимися в зале посетителями, и
особенно приглашая к себе в гостиную, чтобы скоротать с ней вечерок, мисс
Уилкокс испытывала странное замешательство. Директриса всегда была
приветлива, старалась развеселить и вызвать на откровенность юную
наследницу, и если все эти ухищрения пропадали втуне - а пропадали они
неизменно, - в том не было ее вины. Однако мисс Уилкокс была не из тех, кто
легко сдается, и какова бы ни была подопечная, покровительница из принципа
не отказывалась от своей методы.
У любимчиков не бывает друзей. Об эту пору в "Фуксию" наведался один
джентльмен и, когда взгляд его упал на мисс Фицгиббон, у него вырвались
слова: "Что за несчастный вид у этой крошки!" - разряженная мисс Фицгиббон в
полном одиночестве вышагивала по дорожке, а рядом весело играли девочки.
- Кто эта бедная малышка? - спросил он вновь. Ему назвали ее имя и
положение.