"Ханс Кристиан Браннер. Никто не знает ночи " - читать интересную книгу автора

покрытое красными пятнами лицо в лучах утреннего света, пробивавшегося
сквозь стекла оконного витража, хотя время было еще раннее; он помнил, что
стоял в дверях и смотрел, как она сгорбившись ковыляет к машине, пошатываясь
и спотыкаясь, в Дафниных туфлях на высоких каблуках - Феликсу приходилось
поддерживать ее, обнимая за плечи, - но прежде чем выйти за ворота, она
вдруг обернулась и окинула Томаса долгим сияющим взором, хотя он за все
время ни слова не произнес и пальцем не шевельнул, чтобы ей помочь.
Соня-танцовщица, Соня, которая не умеет танцевать. С тех пор он иногда
видел, как она приходила сюда и уходила вместе с доктором Феликсом,
теперь-то он вспомнил, с патентованным любовником Феликсом, которого сильнее
всего влечет к девственницам, хрупким, невинным, нетронутым...

Женщина у него на коленях пустилась в нежности: она прикусывала мочку
его уха; приложившись губами к его губам, она медленно скользила по ним из
стороны в сторону, она вонзалась острыми ноготками ему в затылок. Томас
невольно усмехнулся, до того это походило на старательно затверженный урок,
на ненатуральные взрослые речи в устах ребенка.
- Сиди тихонько, - повторил он, притягивая ее голову к своему плечу, но
она не унималась, продолжая рассусоливать о любви, о любви...
- Ах, Том, если б ты захотел моей любви, ну хоть чуточку, мне кажется,
я бы научилась тебя любить. А другого я больше не хочу, не могу я больше...
- Чего другого?
Она теснее приникла к нему.
- Нет, - прошептала она, - не спрашивай. Сейчас я ничего не скажу, мне
страшно. Сперва я хочу быть твоей. Сперва ты будешь меня любить.
- Ладно, сиди тихо, - сказал он, прижимая ее к себе. - И думай про мою
любовь. Я любил тебя долго-долго, целую ночь, ты забыла?
- Я ни о чем другом и не думаю, - прошептала она. - Все время стараюсь
думать только об этом, но...
- Но что? - спросил он. - То, другое? О нем мы не будем говорить. Я
знаю, что это такое, но мы не будем об этом говорить.
- Знаешь? Ты?... - Юбка зашуршала, она распрямилась и уставилась ему в
лицо, зрачки ее были как два темных озерка в темноте.
- Нет, нет, об этом мы не будем говорить.- Он снова притянул ее к
себе. - Я люблю тебя, ты любишь меня, мы полюбили друг друга с той минуты,
когда я впервые увидел, как ты танцуешь, и будем любить друг друга всегда.
Теперь война скоро кончится, и мы вдвоем бежим отсюда в такое место, где
никто нас не знает, в другую страну, в другой город, в Париж, а? Как тебе
Париж?
- Да ну, Том, я же совсем не об этом...
- Париж, - продолжал он, - столица столиц. Сейчас он пал, но он не
разрушен. Париж всегда останется Парижем. К весне война кончится - и вот мы
с тобой любим друг друга в Париже. Мы бродим по набережным и смотрим на
рыболовов, которым никогда ничего не попадается на удочку, - к тому времени
они уже снова будут там стоять. Мы сидим перед "Кафе де ла Пэ" среди всех
богатых иностранцев - к тому времени они уже снова будут там сидеть, мы
стоим под Триумфальной аркой, где горит огонь на могиле Неизвестного
солдата - его не гасили, он все
. время там горит, я знаю из газет. Мы гуляем под каштанами вдоль Сены,
мы гуляем под платанами по широким бульварам, сейчас все деревья в Париже